Старик разговаривал с Инес перед ее отъездом из Фриско. Сопоставив сведения, полученные из нашего бостонского отделения и от нее, удалось восстановить ход событий.

У бостонского ювелира Танниклифа работал служащий по имени Байндер, который пользовался полным доверием хозяина. Он влюбился в Инее Альмад. Смуглая красотка, в свою очередь, имела пару ловких друзей — француза Маруа и уроженца Бостона по имени Кэри или Кори, но которого все называли Кид. Такая комбинация могла дать только один результат.

Альмад, Маруа и Кид разработали план. В обязанности верного Байндера входило открывать магазин утром, закрывать его вечером и, кроме того, он прятал в сейф самые дорогие необработанные камни. Однажды вечером он передал камешки Инес, которая должна была продать их. Для того, чтобы скрыть кражу Байндера, Кид и Маруа должны были ограбить магазин сразу после открытия на следующее утро. В это время там находились только Байндер и привратник, который не заметил отсутствия самых дорогих камней. Грабители могли взять все, что захотят. Кроме того, им должны были заплатить каждому по двести пятьдесят долларов. А в случае поимки Байндер их просто не опознает.

Однако простофиля Байндер не подозревал о существовании другого плана. Инес, Маруа и Кид втайне от служащего магазина заключили соглашение, кое в чем отличавшееся от плана, известного Байндеру.

Инес должна была отправиться в Чикаго, как только незадачливый любовник принесет драгоценности, и ждать там Кида и Маруа. Она и Француз не возражали бежать и бросить Байндера без алиби. Но Кид настаивал на запланированном налете. Кроме того, он хотел пристрелить этого олуха Байндера. Он знает о них многое, убеждал долговязый грабитель, и расколется, как только догадается, что его облапошили.

Во время налета Кид застрелил Байндера. Затем начались умопомрачительные интриги, которые привели всю троицу к трагическому финалу. Инес заключила секретные соглашения с обоими бандитами. Киду она обещала приехать в Сент-Луис, а Маруа — в Новый Орлеан, а сама сбежала с добычей в Сан-Франциско.

Билли оказался невинным зрителем. Он был торговцем лесом, которого Инес где-то подцепила и держала при себе в качестве подушки против острых углов на каменистой дороге, по которой она путешествовала.

— Мы их ждали вчера, — закончил свой рассказ Альфред Бэнброк. — Но когда они не появились и сегодня утром, жена позвонила по телефону миссис Уэлден. А миссис Уэлден сказала, что их там не было… и что они вообще не собирались приезжать.

— Итак, — заметил я, — ваши дочери уехали сами и по собственной воле остаются вне дома?

Бэнброк кивнул. Его лицо выглядело усталым, щеки обвисли.

— Да, так может показаться, — согласился он. — Поэтому я обратился за помощью в ваше агентство, а не в полицию.

— Такие исчезновения и раньше случались?

— Нет. Если вы следите за прессой, то вам, наверное, попадались заметки о… как бы это сказать… нерегулярном образе жизни молодого поколения. Мои дочери уезжают и приезжают, когда им того захочется. Но я, хотя и не могу сказать, что мне известны их намерения, вообще-то всегда знаю, где они.

— Вы не догадываетесь, почему они так уехали?

Он затряс опущенной головой.

— Вы в последнее время часто ссорились? — рискнул предположить я.

— Нет… — начал он, но внезапно переменил тон. — Да… хотя я и не считаю, что этот случай может иметь значение, да и вообще не вспомнил бы о нем, если бы вы меня не спросили. В четверг вечером…

— И о чем шла речь?

— О деньгах, разумеется. Кроме денег, у нас не было причин для разногласий. Я давал дочерям на карманные расходы довольно много… может быть, слишком много. Так что им не приходилось себя ограничивать. Как правило, дочери не выходили за пределы того, что я выделял… Но в четверг вечером они попросили у меня сумму, которая значительно превышала разумные потребности двух девушек. Я был возмущен… хотя в конце концов все же дал денег, правда, несколько меньше, чем у меня требовали. Это не назовешь ссорой в полном смысле слова… но некоторое охлаждение наших отношений все же произошло.

— И именно после этой размолвки они сказали, что едут на уик-энд в Монтри, к миссис Уэлден?

— Возможно. Я не уверен. Кажется, я узнал об этом только на следующий день. Но, может быть, они сказали моей жене?

— Вам не приходит на ум другая причина бегства?

— Нет. Да и этот наш спор о деньгах… который, вообще, не столь уж необычен… не мог быть тому причиной.

— А как считает их мать?

— Их мать умерла, — поправил меня Бэнброк. — Моя жена — их мачеха. Она всего лишь на два года старше Миры, моей старшей дочери; жена так же, как и я, совершенно обескуражена.