Шух несколько смутился.

— Дело в том, ваша бдительность, что я намеревался еще завернуть в трактир Шатора, — смущенно признался он. — За всю ночь крошки хлеба во рту не было.

— Прекрасно, позавтракаем вместе, — сказал Шани, ненавязчиво, но твердо выставляя Шуха за дверь. — Так что подождите меня, я скоро буду.

Он закрыл дверь и обернулся к Дине. Та, будто став бесплотным призраком соскользнула по стене, и упала перед Шани на колени.

Шани твердо взял ее за подбородок и сказал:

— Я ошибся. Государю ты не нужна. Поэтому уезжай прямо сейчас на строительство и сиди там тише воды ниже травы. Когда за тобой придут, — Дина вздрогнула, и по ее щеке пробежала слезинка, — то кричи, что есть информация, которую ты скажешь только мне. Возможно, тебя все-таки доставят в столицу… Если нет… что ж, такое то же случается.

Вторая слезинка. Третья. Шани осторожно взял девушку под мышки и поднял с пола. Дина шмыгнула носом, провела по лицу ладонью и хмуро спросила:

— Почему..?

— Наверно, я просто неравнодушен к женщинам, с которыми сплю, — ответил Шани и подтолкнул ее в сторону двери.

Глава 7. Дина

— Сиди там и не высовывайся. В столицу — только официальные документы о строительстве, лично государю, с копией в инквизицию. Никаких вольностей, ничего частного. Письма придут с обычной почтой и пройдут перлюстрацию, так что не стоит тебе искать новые приключения.

— Хорошо, — кивнула Дина. — Хорошо, я все поняла.

Глаза шеф-инквизитора очень неприятно сощурились, сверкнув сиреневым. Дина подумала, что человек, сидящий на соседней лавке в ее дорожной карете, не имеет ничего общего с тем мужчиной, который провел с ней эту ночь. Ужасный тип, отвратительный тип, насквозь промороженный государственным цинизмом чиновник… Карету тряхнуло на одной из колдобин — они приближались к заставе на выезде из столицы. Шани протянул руку и постучал в стенку: кучер послушно остановился.

— Сейчас в столице будет жарко, — задумчиво произнес Шани, будто говорил не с Диной, а сам с собой. — Государь наш умница, сообразил, как залезть в карман к народу во славу истинной веры… Каждый второй окажется еретиком или ведьмой, — он сделал паузу, словно увидел, что не один. — Поэтому не попадайся. И молись, чтоб Луш о тебе не вспомнил.

Дина качнула головой, и Шани взялся за ручку и открыл дверцу кареты. Когда он уже выскочил на улицу, Дина высунулась за ним и тихо спросила:

— Послушай… все, что случилось… оно для тебя важно?

Шани пожал плечами, поправил отороченный серебристым мехом капюшон.

— Не знаю, — ответил он. — Но если б нет, то ты бы сейчас общалась с мастером Ковашем, а не со мной.

Дина вздрогнула, а Шани захлопнул дверцу и махнул кучеру рукой: дескать, не стой, поехали. Карета тронулась: Дине предстоял унылый путь под холодным осенним дождем среди опустевших лугов и хмурых лесов, что похожи на зверей с облезающей рыжей шкурой. Она поудобнее устроилась на жесткой лавке и едва не расплакалась.

Дороги Аальхарна славились своими кочками да колдобинами, и карета прыгала по ним так, словно ей постоянно давали хорошего пинка. За окном тянулись бесконечные растрепанные леса; Дина вспоминала, как совсем недавно они с Шани ездили выбирать место для строительства — два мрачных дождливых дня теперь казались самыми светлыми в ее нынешней жизни…

Влюбилась она, что ли? Или испытывает простую благодарность?

На память Дине пришло вчерашнее утро. Едва она появилась в приготовленном к празднику дворце, как государь назначил ей приватную встречу в Белой гостиной, но обошелся без любезностей и сразу же перешел к делу.

— Пятый кравчий принесет к вам вино, — сказал государь. — У тебя будет свой бокал, и для себя с подноса ничего не бери. А Торну передашь крайний правый бокал. Выпейте за мое здоровье.

— Повинуюсь, сир, — ответила Дина и склонилась в почтительном реверансе. — Позвольте узнать, что же в бокале его бдительности?

Луш посмотрел на нее очень неприветливо, но все же снизошел до ответа.

— Несколько капель фумта, — Дина ахнула, и он продолжал: — Ничего, не помрет. Завтра уже будет здоров.

— Ваше величество…, - выдохнула ошеломленная Дина. — Ваше величество, но если он все-таки умрет..?

Она хотела добавить «…то что тогда будет со мной?», но промолчала. Государь брезгливо поморщился.

— Ну и умрет, — скривившись, ответил он, — Все в руках Заступника.

Дождь усилился; несмотря на тряску, Дина стала дремать под успокаивающий стук капель на крыше. Встретятся ли они снова? Каким тогда будет этот сиреневый взгляд: добрым и радостным или равнодушным, будто подернутым инеем… Впрочем, она и не видела его добрым. Ни разу. Растерянным, гневным, скептическим, равнодушным — да, но не добрым.