За деревьями поднималось солнце, окрашивая кору сосен теплой золотистой охрой. Утро пахло хвоей и свежим дождем — после спертого воздуха арестантского вагона у Андрея закружилась голова, и он едва не упал. Супесок поддержал его под локоть, а сержант охранцев незамедлительно отоварил ударом приклада в плечо.

— Политические, молчать! — рявкнул он, хотя ни Супесок, ни Андрей не проронили ни слова. — Ну что, ублюдки, добро пожаловать на север! Это место ошибок не прощает, а рудники в особенности. Стране нужен металл, так что готовьтесь вкалывать и сдохнуть! Дальше пойдете пешком и упаси вас Заступник сделать хоть шаг из колонны — мигом получите пулю в башку! Ясно?

— Ясно… — нестройно прогудели заключенные, и охранцы принялись орудовать дубинками, разделяя их на небольшие группы, чтоб удобнее было наблюдать. Впрочем, Андрея и Супеска сержант придержал:

— Политические, стоять. У вас другое направление.

Андрей вопросительно поднял бровь, а Супесок философски заметил, что дальше этих мест ссылать уже некуда.

— Поговори мне еще! — рявкнул сержант. Серые колонны медленно стали стекать с перрона и уходить в лес по дороге, засыпанной рыжей хвоей — там их ждали рудники и бараки. Когда перрон опустел, и последний отряд заключенных скрылся за деревьями, то сержант толкнул их в сторону низенькой деревянной постройки с одним окошком.

— Давайте, двигайте на вокзал.

— Вокзал… — проворчал Супесок, шагая вслед за Андреем к кривой наспех сляпанной двери. — Больше на сортир похоже.

— Поговори мне! — прорычал сержант и ткнул его дубинкой в поясницу. Супесок зашипел от боли и выматерился.

Против всех ожиданий, в домике оказалось довольно уютно. Деревянные лавки были накрыты домоткаными ковриками, на столе весело поблескивал круглым сытым пузом самовар, окошко украшала кружевная занавеска, пусть и немыслимой степени загрязнения, а на стенах висело расписание поездов и маршрутов и портрет императора. Посмотрев на картину, Супесок презрительно сморщился и сплюнул.

За столом сидел сутулый человечек самой неприметной и невыразительной внешности. На скатерти перед ним лежала аккуратно разглаженная телеграмма.

— Спасибо за службу, сержант, — сказал он. Голос у человечка был мягкий и тихий. Сержант козырнул ему, на прощание окинул Андрея и Супеска таким взглядом, словно раздумывал, не стукнуть ли их дубинкой на добрую память, однако задерживаться не стал и покинул домик. Когда дверь за ним закрылась, то человечек произнес:

— Садитесь, ссыльные.

Супесок выдал сакраментальное:

— Сесть мы уже успели.

— Тогда присаживайтесь, — невозмутимо ответил человечек и провел ладонями по телеграмме. — Чего вам столбами-то стоять?

Андрей и Супесок послушно опустились на лавку. Снаружи доносилось тяжелое лязганье металла по металлу и стук — вагон готовили к возвращению назад.

— Итак, Парфен Супесок, — бывший глава охранного отделения утвердительно кивнул, — и доктор Андерс… Кстати, как ваша фамилия?

— Просто Андерс, — ответил Андрей, и человечек понимающе кивнул.

— Хорошо, «просто Андерс». А меня зовут просто Виль. Я буду вашим куратором в этих замечательных местах, то есть стану контролировать ваши действия и предотвращать возможность побега, если она возникнет. Связь с внешним миром для вас также пойдет через меня. Через четверть часа сюда прибудет почтовый экипаж, и мы поедем к месту вашего нового жительства — Белым островам.

Супесок не удержал кривой ухмылки.

— Разве там живут? Это ж просто камни в море!

Виль ласково ему улыбнулся.

— Разумеется, живут, ссыльный Супесок. Там небольшой рыбацкий поселок и промысел жемчуга. Вы, конечно, будете жить отдельно, и жизнь там довольно скучная, но это все-таки каторга, а не курорт. Благодарите его величество за доброту — прочие ваши товарищи сейчас шахты осваивают. Или могилы.

Андрей подумал, что всю жизнь его ссылают все дальше и дальше — сперва на эту планету, где он провел десять лет в домике отшельника на болотах, теперь вот на острова. Край света. Край вселенной. Дальше ехать некуда. За окнами раздался свист, и Андрей услышал, как медленно тронулся поезд. Виль усмехнулся грустно и едва уловимо — просто дрогнули уголки губ.

— У вас есть какие-либо вопросы ко мне?

Андрей пожал плечами. Чего спрашивать, когда и так все ясно? Супесок промолчал, с преувеличенным вниманием рассматривая собственные руки.

— Тогда берите мешки и идем, — Виль сложил телеграмму, спрятал ее в карман и поднялся. — Я слышу экипаж.

Для унылой костлявой лошаденки, запряженной в видавшую разные виды повозку, экипаж, пожалуй, был слишком громким названием. Закинув тощий сидорок за спину, Андрей пошагал за Вилем, который нес в руке дорогой саквояж из тонкой светлой кожи. Возница курил такой крепкий табак, что даже Супесок чихнул и поморщился.