– Нет, ты правда красивая!
– вырвалось у Мишани.

– Суховато…

– Ты Венера Милосская!

– Уже лучше! Хотя она же без рук.

– Тогда ты фея! Лучшая из всех, кого я когда-либо встречал.

– Наконец-то!
– Зоя протянула руку и, ухватив Михаила за причинное место, словно козу на веревочке потянула к себе.
– Все, не могу больше. Иди сюда!

На этот раз долго упрашивать Мишаню не пришлось. Перешагнув через бортик ванной, он обнял феерическое тело, лаская ладонями, с силой прижал к себе. Никогда прежде он не испытывал такого возбуждения.

– Ты чудо!… - бормотал Михаил. Уже мало что понимая, чуть приподнял девушку над собой. Ноги Зои обхватили его бедра, а пылающее жаром лоно без усилий нашло своего трепещущего гостя, пустило вглубь, стиснуло влажноватыми объятиями. Михаил задохнулся. Такого он и впрямь давно не испытывал. По сию пору не верилось, что все это происходит с ним и наяву. Словно дали в руки волшебную палочку и пригрозили, что через час или два отберут. И наперед было жалко, что очень скоро всему этому придет конец.

Вода стекала по их пульсирующим телам, заливала глаза, попадала в рот. Они ничего не замечали…

Уже позже, засыпая на огромной постели, прижимая насытившуюся Зою к груди, Михаил устало подумал, что отдых он вполне заслужил и того, что он узнал сегодня от неумного Кузьменко, для захвата таинственного Зэфа будет более чем достаточно.

Заявиться к козлику, конечно, следовало раньше оговоренного срока. Пусть ждет завтра, - и ему легче, и остальным. Сам же Зэф времени терять не собирался. Издали проследив за машиной Кузьменко - довольно лощеной «десяточкой», он с удовлетворением убедился, что никакой слежки нет. Либо Толянчик преувеличил опасность, либо чувачки из «Кандагара» попросту еще не расчухали, что к чему. Ну да теперь уже и не успеют…

Остановившись поблизости от дома, в котором проживал великий обольститель женских душ, Зэф пронаблюдал, как Кузьменко заходит в родной подъезд. Понравилось ему и то, что психотерапевт нес с собой увесистый «дипломат». Еще раз окинув окрестности внимательным взором, Зэф выбрался наружу.

В ту самую минуту, когда бывший партнер звенел наверху ключами, он уже поднимался наверх, неслышными шагами одолевая лестничные пролеты. Ступал привычно - на внешний край стопы. В лесу и по гравию такой шаг никак бы не подошел, но для лестниц и тротуаров - в самый раз.

До самого последнего момента психотерапевт так ничего и не заподозрил. Такой уж это был народ - лепилы. Одно слово - сундуки! По-настоящему Зэф это понял в Абхазии, когда ассистировал перетрухавшему хирургу. Держал у бедра взведенный кольт и звенящим шепотом подсказывал нужные действия. Забавная это штука - быть ассистентом на собственной операции! Навсегда запомнились дрожащие, копошащиеся в разверстой ране руки врача, запомнился нос хирурга - большой и красный, шмыгающий через каждые пять секунд. И осколок-то был пустячный, но сам Зэф с процедурой извлечения из брюшной полости инородного тела справиться бы не сумел. Говорят, Сенкевич, телеобозреватель «Клуба кинопутешествий», когда-то вырезал себе аппендицит, но и ему, по слухам, помогали ассистенты. Словом, того абхазского хирурга пристрелить хотелось до не могу! Прямо палец на спусковом крючке зудел! Но дотерпел до конца, не пристрелил. Более того - позже, когда рану стянули грубоватыми стежками, лепила был отпущен, как и было обещано. Слово свое Зэф сдержал - и совершенно напрасно. Потому что выпущенный из подвала доктор очень скоро привел боевиков. Пришлось устраивать им ловушку с фейерверком и спешно уходить с забинтованным брюхом через запасной лаз. Спасибо, вовремя подоспел Ляма. Вдвоем им удалось выйти из опасного района и добраться до вертолета. Пока вырывались из воюющей республики, рану смазывали маслом расторопши. То же самое Зэф принимал вовнутрь. Нехитрая медицина помогла. Рана зажила, и обошлось без сепсиса…

Стоящий на лестничной площадке Кузьменко наконец-то справился с многочисленными замками и отворил дверь. Позволив ему ступить за порог, Зэф в два прыжка одолел последний пролет и, шагнув следом, резко ударил психотерапевта в подзатылочную часть шеи. Под кулаком знакомо хрупнуло, и жертва, дрогнув, мягко повалилась на пол. Успев ухватить его за шиворот, убийца самортизировал падение. Ни крови, ни иных следов насилия ему было не нужно. Притворив за собой дверь, Зэф быстро заглянул в чужой портфель. Кажется, все главное было здесь - стопка запакованных в полиэтилен дискет, папка с подробными выписками, калькулятор, зеркальце и прочая лабуда. Судя по всему, психотерапевт исполнил все в точности. А сверх плана прихватил и тугую, перетянутую резинками пачку - и не пачку даже, а этакий весомый кирпичик из купюр. Зэф покрутил его в руках, удовлетворенно хмыкнул. В основном бумажки были по сто и пятьсот рублей, что вполне устраивало убийцу. Видно, часть денег Кузьменко хранил прямо на работе, - часть, поскольку на все сбережения нечистого на руку психотерапевта это никак не походило.

Забрав из портфеля все ценное, Зэф скоренько обыскал квартиру. Первый тайник - в туалете за зеркалом - он нашел сравнительно быстро. В кирпичной нише, прикрытой гипсокартоном, покоился мешочек с золотыми и серебряными монетами. Рассматривать их Зэф не стал, просто пристроил к взятым ранее трофеям. Прижимистому напарнику можно было в этом смысле доверять. Какую-нибудь дешевку он прятать бы не стал, как не стал бы ограничиваться и одним-единственным тайником. Наверняка и в банках этот жучок имел приличные счета, но в банки, увы, не залезешь. Оставалось надеяться, что определенную толику валюты Кузьменко хранил у себя дома.

Зэф не ошибся, хотя с поиском второго тайника ему пришлось повозиться значительно дольше. Собственно, и здесь, видимо страхуясь на случаи возможных вымогательств, психотерапевт предусмотрительно распылил наличку, спрятав около десяти тысяч долларов в подушку, еще три тысячи - в фарфорового болванчика на полке и главную сумму тысяч в двадцать или тридцать - под обувную тумбочку, устроив там нечто вроде второго дна.

Разворачивая последний пакет, Зэф даже прищелкнул пальцами. Что и говорить, человечком Кузьменко оказался запасливым, а что еще важнее - абсолютно предсказуемым. Очень уж много успел закурковать за последние три года. Всего, наверное, тысяч семьдесят или восемьдесят, а с возможными банковскими вкладами и того поболе. Но, увы, деньги любят живое обращение, Кузьменко же этого не понимал, собираясь только копить и копить, а значит, и сделано все было правильно. Тот, кто копит, обычно цепляется за жизнь, надеется на будущее. Понадобится спасать это будущее - и сдаст самых ближайших компаньонов. С преспокойным сердцем и легкой душой. Да и какое там, к черту, сердце, если сдавал в бордели своих же бывших любовниц! Все равно как тару в посудный магазин…