– Ну и погодка, будь она неладна!

– Ты лопатой знай шевели, а то протелимся до рассвета.

– Не-е, Финик, я вот сейчас подумал: работяги - они ведь каждый день здесь пашут. Хоть дождь, хоть снег. Прикидываешь, какая подляна!

– Никак жалко их стало?

– Да нет, я удивляюсь, на кой им это?

Финик глумливо фыркнул:

– Каждый бабки по-своему зарабатывает.

– Но ты прикинь, каким придурком надо быть, чтобы за гроши под дождем мерзнуть!

– Мы сейчас тоже не в тепле сидим.
– Финик огляделся.
– Вот туда поставим бадью. Аккурат под краном.

– Хороший бетончик, я прям тащусь! Мне бы такой на фазенду.

– Забирай, разрешаю… Да брось ты эти каменюги! Не дзот строим, сойдет и без щебня.

Перемешивая лопатами, довели раствор до нужной кондиции.

– Все, хорош! Готова каша манная.

Все тот же Варан с готовностью подхватил ведерные дужки, и на Дмитрия пролилась вязкая цементная жижа.

– Как, корешок, нравится? Может, водички теплой добавить?

– Ты сено не жуй! С покойником языком трепать - плохая примета.

– Не знаю… Я лично был бы не против с этим голубком покалякать. Смотри, как зенками ворочает. Наверняка есть что сказать. Может, освободим хавальник на минуту? Дадим последнее слово? Мы ведь, блин, тоже цивилизованные люди.

– Босс все сказал ясно, и нам базар этого фраера не нужен.

– Нам-то да, а если он, в натуре, от Уварова?

– Да хоть от ФСБ! Нам это по барабану…

Очередная порция раствора пролилась Харитонову на грудь. Дышать стало труднее. С сопением Варан бегал от корыта к бадье, выплескивая на пленника ведро за ведром. Холодная вязкая жижа все ближе подбиралась к горлу. Но самое ужасное - Дмитрий явственно ощущал, что цемент начинает схватываться. Он отчетливо представил, как найдут его поутру перепуганные строители, как будут показывать в его сторону руками, покачивать головой. А потом подъедут ребята из «Кандагара» и, не дай Бог, Диана примчится…

Дмитрий на секунду зажмурился, воочию увидев ее распахнутые глаза, перекошенное в ужасе лицо. А он будет лежать перед ними в таком вот идиотском виде: не застреленным героем, а действительно жалким подобием какой-то идиотской черепашки. Картина показалась столь непривлекательной, что он рефлекторно завозился в бадье. Часть цемента выплеснулась наружу, и тут же Варан возмутился:

– Я что-то не въезжаю, ты чего это, браток? Мы в поте лица пашем, а ты нам ломово подбрасываешь?

– Да дай ты ему по шарабану - и дело с концом!

– Слышал, что корешок предлагает? Вот и не серчай. С нас, прикинь, качество требуют, а какое к лешему качество, когда ты тут все разбрызгиваешь?

В толстых руках лоточника мелькнула резиновая дубинка. Дмитрий мысленно зарычал. Ни увернуться, ни позвать на помощь не было никакой возможности. Удар был не столько сильным, сколько умелым, и третий раз за день Дмитрий оказался в полной отключке.

– Не насмерть хоть вырубил?

– Зачем же… Пусть фраерок помучится. Мы же не садюги какие. Минуток через десять очухается.

– Точно очухается?

– Зуб даю. Я на такие оборотки мастак. Любую шалаву в отруб посылаю - и аккурат на нужное время.

– Это еще зачем?

– А ты догадайся.

– Хитер бобер! Ладно, на кране-то когда-нибудь работал?

– А с дачей-то кто хозяину помогал? Уже забыл?

– Тогда цепляй на крюк и поднимай его к лешему.

– Ща сделаем. Во удивится фрай, когда оклемается.

– Удивится, это точно. Ты только того, высоко-то не тащи, чтоб народ с утра полюбоваться мог, да и шуметь сейчас не стоит - не ровен час услышит кто…

Поднявшись по лестнице на кран, Варан взломал нехитрый замок и включил питание. Система была несложной, и, скоренько оживив гигантскую стрелу, Варан опустил массивный крюк вниз. Финик подцепил бадью, замахал руками. Заработал двигатель, трос, тянущий бадью с Дмитрием, медленно поплыл вверх. Глядя ему вслед, Финик улыбнулся:

– Красиво полетел, еханый бабай! Не хотел бы я так помереть…

Музыка продолжала играть зазывно-медлительное. Изящным движением стянув с себя узенькую полоску трусиков, дамочка на подиуме обвила гибким телом сверкающий шест, сжимая его ногами, встала на мостик. Чуть покачивая грудками, руками описала круг на полу.