– Интересное что-нибудь пишут? – Кравченко поднял голову и увидел улыбающегося Антонова, протягивающего руку для пожатия.

– Да как сказать. Все как обычно – ну, более или менее, по крайней мере. Можешь сам посмотреть, – протянув другу газету, Илья принялся за картошку.

– Фигасе, – Антонов, так и не избавившийся от сленговых словечек своей молодости, хмыкнул.

– Чего там? – ученый поднял глаза от тарелки.

– Да Ленька Васильев, старый знакомый мой, отличился в очередной раз.

– Васильев? Я его знаю?

– Да понятия не имею. Вряд ли. Мы с ним уже давно не виделись – он в Европе служил, а здесь и не был, пожалуй, ни разу.

– Понятно… – протянул Кравченко. – Где отличился-то?

– На Суэце. Его батальон центральный плацдарм удержал. Не, ему положительно везет оказываться на острие удара. Как не помер еще? Везучий сукин сын… Героя получит теперь.

– Молодец. Как думаешь, теперь скоро война кончится?

– Да хрен его знает, Илюха. После Суэца у Альянса крупные армии в Африке кончились. Не, там еще идут бои – и еще пару недель их остатки по пустыне добивать будут. Но, собственно, и все. К ним высаживаться не вариант – даже с нашими подарками флот ЕС на порядок слабее. Ибо ракеты – это хорошо, но десятки авианосцев – гораздо лучше. Даже с поршневыми самолетами.

– А на Аляску? Там вроде недалеко, можно Берингов пролив авиацией прикрыть?

– Ага. А снабжать ты армию как будешь? Самолетами? Это раз. Второе: а на Камчатку ты как столько войск тащить будешь? Тоже тот еще вопрос, не самый простой. Железку тянут, насколько я знаю, в рамках, так сказать, общего развития, но процесс это небыстрый.

Короче. Сложно это все. Денег и ресурсов для этой высадки нужно до хрена – а толку? На том берегу не идиоты сидят – все более-менее приличные места укрепляют наверняка. И даже успешная высадка будет только началом – у америкосов плечо снабжения короче, да и тот факт, что вроде как за родной дом воюешь… Не, не вариант. Только людей гробить.

– И? Какой вывод? – Кравченко самому себе не хотел признаваться, что разговора о «том самом» он начинать побаивается.

– Да какой тут может быть вывод. Или в Кремле решат, наконец, продемонстрировать кузькину мать во всей красе, или попробуют договориться. И по мне – скорее последнее. Ибо есть у меня подозрение, что неохота там никому миллионы мирных жителей убивать, если можно и так вроде как победить. А без Евразии, Африки и Южной Америки и их ресурсов у американцев и так шансов никаких. Они даже тогда, – Антонов махнул рукой, – пару раз на грани были, а здесь… Здесь у них просто и вариантов-то нету. За счет чего вылезать? И за счет кого? Вот и получается, что их попросту незачем захватывать…

– А если у них своя кузькина мать появится?

– И чего? Чего это принципиально изменит? У нас их, наверное, уже несколько десятков – а то и сотен. Ну, появится. Доставлять чем? И куда? Там же не придурки сидят – просчитать варианты смогут.

Антонов замолчал, тщательно пережевывая принесенное официантом мясо. Кравченко пару раз глубоко вздохнул, помял в руках салфетку и сменил тему:

– Ладно, забьем на геополитику. Давай уже к делу. Все готово?

Полковник усмехнулся и закивал:

– Обижаешь – все в лучшем виде. Ты сам-то свою часть приготовил? Кольцо купил?

– Ага. Зацени.

– Стоять, – одернул полезшего в карман ученого Антонов. – Совсем сдурел? Вы же с ней здесь часто бываете? А если вон та красавица, что нынче на нас смотрит, твоей стуканет про кольцо? Всю контору палишь, дятел ты наш высоколобый.

– Блин, не подумал как-то…

– Потом покажешь. Теперь к цветам. Я через Нефедова пробил, розы будут. Много и разных. Это раз. И два: твой «мерс» перекрасят в белый как раз к сроку. Так что восьмого числа действуешь по плану.

Увидев, как изменилось лицо Ильи, Владимир улыбнулся и неожиданно сильно хлопнул своей медвежьей лапой по плечу:

– Не боись, профессор, прорвешься.

– Ага, принц на белом «Мерседесе»… – Кравченко покачал головой и уставился в окно, за которым вновь пошел снег.

– Скажи спасибо, что не конь, – Антонов засмеялся.

Здесь, в глубине раскинувшейся на одну шестую часть суши страны, дыхание войны практически не чувствовалось. Мирный город, мирные люди, планы на будущее. Идущая на дальних рубежах война оставалась где-то там, на страницах газет и в передачах московских радиостанций…