Фотографии моих родственников , всех , кто принадлежал к родам Елисеевых или Стригалевых , мать моя до замужества была Стригалева , Варвара Степановна подавала мне. Вскоре у меня скопилось несколько десятков снимков , а она все подавала и подавала мне схваченные желтизной фотографии.

– У вас здесь , Варвара Степановна целый архив , -сказал я принимая из рук старушки очередной снимок .

– Архив и есть ,- согласилась она .
– Люди -то , уезжая , побросали все. Не до того им видать было . Да и то сказать , на что она им , память -то . не продать , не заложить. Бремя одно тяжкое . Вот я и пособирала всё. Авось и вернется еще кто , потянется к корням родным . Сказав все это , Варвара Степановна помолчала несколько минут грустно глядя в угол , откуда взирали на нас с потемневших от времени икон , строгие лики святых.

– А матерь - то твоя жива еще , аль представилась уже -? спросила она нарушив наконец затянувшееся молчание .

– Мама умерла , - ответил я старушке ,- Давно уже умерла -

– Царство ей небесное. Ведь моложе меня была девонька , - горестно качая головой и крестясь прошептала Варвара Степановна.

– Моложе была а уже и нет её. Доканала и её , видать , судьбинушка горькая. Скоро и меня приберет Господь . Заждалась я .

– Мама скучала сильно ,- сказал я , стараясь отвлечь старушку от мысли о неминуемой смерти .

– Знамо скучала ,- откликнулась Варвара Степановна ,- как же не скучать по родимой сторонушке . Душа -то живая , болит чай .

До позднего вечера просидел я над ворохом старых , пожелтевших Фотографий , слушая неторопливый рассказ Варвары Степановны о горькой судьбе жителей Лонгои . Кто из них погиб в гражданскую . Кто расстрелян новой властью . Кто выслан , как и мои родители . Кого подобрала новая война . А кто , испугавшись Сибири или расстрела одним махом рубил по всему , что связывало его с родной деревней , и зажав стонущую душу в кулак , бежал из отчего дома мыкать свою судьбу по белому свету.

– заговорила я тебя совсем ,- прервала мои думы Варвара Степановна .
– Ночь на дворе , а ты у меня не поеный и не кормленый . Хороша хозяйка , нечего сказать ,укорила она себя.

Пока старушка чистила на кухне картошку Я , оторвавшись от фотографий , выпотрошил свой рюкзак с северными запасами . Десяток банок тушенки и колечко копченой колбасы пришлись очень даже кстати и ужин у нас , со слов Варвары Степановны , получился просто царский. Не хватало только хлеба .Ты уж меня прости ,- сокрушалась старушка .
– Игорешка , внучек мой обещал подъехать да загулял видать в столице - то , и забыл шельмец , что бабка без хлеба сидит .
–

Со слов Варвары Степановны я узнал , что и её судьба не миловала . В том же тридцать четвертом году выслали и её.

– С мужем то мне не повезло . Хворый был . Болел все ,- рассказывала старушка горестно вздыхая и вытирая кончиком платка слезящиеся глаза .
– А в тридцать втором -то и представился , царство ему небесное , не к ночи будь помянутый. Ну и осталась я одна -

одинешенька , тремя ребятенками. Хозяйство по тем временам большое было . Одной - то не успеть везде . Вот и пришлось нанять работника . Так я в кулаки и эксплуататоры и попала. Ну а как взялись меня высылать так я ребятишек - то своих по родственникам да по знакомым попрятала . Страсть , как Сибири этой окаянной боялась .Да и думала , что не надолго это . Все надеялась , что одумаются люди . Да напрасно надеялась . Вернулась перед самой войной . Ребятишки мои и признавать сначала меня не хотели ... Уж сколько слез я тогда пролила , сколько горя хлебнула ! Да и что же теперь вспоминать ? Только душу , лишний раз ранить . Все одно всего не перескажешь . Сколько людей тогда задарма положили?! Ой сколько! Вот ты подожди - ко... Варвара Степановна встала и , смахнув с глаз рукой слезы направилась в угол , где висели , освещенные мерцающим светом лампады иконы .

Вернувшись она положила передо мной еще один снимок .
– Вот смотри . Вот они , загубители наши ! Все тут они. Берегу для суда великого , для божьего суда . Авось и пригодится , как призовет Господь -то и спросит .

На фотографии четверо . Стоят в ряд . На головах лихо заломленные назад серые , каракулевые папахи . Короткие , с меховой оторочкой полушубки туго перетянуты ремнями .

– Вот он , душегубец окаянный . За главного у них тогда был ,- сухой , коричневый палец старушки ткнулся в лицо стоящего в центре строя мужчины. Лицо у него длинное , сухое. Тонкие стрелки усов лихо направлены вверх. Из под таких же тонких , слегка приподнятых бровей смотрят на мир самоуверенно нагловатые глаза . Лица у его товарищей жесткие и словно у манекенов , не выразительные . Умри в страшных муках у их ног мир , они не дрогнут . Не тронут их сердец ни мольбы ни стоны . Они по костям своих жертв пойдут вперед , и чужая боль не разжалобит их.

Я перевернул фотографию . На обратной стороне чьей - то не твердой рукой нацарапано коряво: ' Товарищ Коротоп со товарищами своими по борьбе революционной ' И ниже имена и фамилии соратников товарища Коротопа стоящих в строю рядом с ним.

Омелина Рия , Феров Петр , Полозов Ник .

– Вот они ,- шепчет за спиной Варвара Степановна .

– Они . Погубители наши . Дьяволы окаянные . На землю нашу из преисподней поднялись...

. Утром , сразу после завтрака Варвара Степановна предложила мне пройтись по деревне и познакомиться с ' обчеством.' - Как же ты уедешь отсюда не повидав ни кого?- говорила она мне , ведь Галину -то , матерь твою и отца они все знали . На вечерках гуляли вместе . Не гоже так .

– Обчество так обчество ,- согласился я . Мне и самому хотелось взглянуть на друзей и подруг моих родителей . Да и не сидеть же целый день дома . Не за этим , чай приехал. Все общество Лонгои состояло из пяти престарелых старух и одного , седого как лунь , старика с огромной , чадящей едким , сизым дымом , самокруткой .

Общество довольно спокойно встретило известие о том , что в деревню приехал сын Алексея и Галины Елисеевых , и только одна из старух , сидевшая в центре этой странной компании , спросила , окинув меня надменно - снисходительным взглядом ; - Он , что же , Алешка - то , жив еще али тоже загнулся ?