– Погода словно возненавидела нас, - сказал как-то один из старых вояк, смотря на чуть красноватое небо.

И действительно, дождь сейчас был нужен как воздух. Пробирайся нападающие по мокрой земле пашен, то они непременно бы потеряли преимущество. В грязи всяко воевать сложнее нежели двигаться по сухой окаменевшей равнине. Враг успевал мобилизовать войска, перебрасывая их с завидной скоростью.

– И чего это американцы на нас насели?
– пристроился у другой стороны окна еще один солдат, на порядок моложе.

Первый лишь махнул рукой. Видно, ему все это тоже не очень нравилось. Но раз враг идет, то стоит оказать тому теплый прием, чтобы мало не показалось. Пусть и силы защитников не так многочисленны.

Остальные думали так же. Они не хотели умирать тут, в глухой деревне под стрекот пулемета и рев боевых машин. Не для этого этих людей привели сюда. Каждый надеялся вернуться домой с победой.

У северной части здания, у окон расположилось по два-три человека. На втором этаже дома была та же картина - молчаливые войны с автоматом в руках, исправно несущие свою службу.

Деревню окружили глубоким рвом и железными ежами, сваренными, как во времена Великой Отечественной, из железнодорожных рельс. Это должно было обезопасить от проникновения танков на территорию обороны. Вряд ли это сильно поможет, когда угроза подойдет слишком близко, но ведь - все же лучше, чем ничего.

– А почему по ним не жахнуть какой-нибудь бомбой?
– старался поддержать беседу молодой солдат.
– Р-раз - и готово.

Мужчина взглянул на всякий случай в окно и повернулся к своему собеседнику. Солдат был совсем еще юн. На подбородке едва только проступили белесые волоски.

– Скажи, как тебя зовут, парнишка, - обратился к нему воин.

– Курт, - не моргнув глазом, бойко произнес тот.

– Тогда послушай сюда, Курт. Ответь-ка, почему они не атакуют нас с воздуха?

– Как, не атакуют?
– удивился мальчишка.

– Я имею ввиду бомбардировщики, - поправился солдат.

– Так у нас же тут стоят ПВО. Они собьют любой бомбардировщик еще на подходе, - сразу же нашелся Курт.

– Вот именно. Если штурмовики врага и пытаются что-то сделать худо-бедно, то бомбардировщики и близко не подоспеют.

Солдат похлопал по плечу паренька и отвернулся, снова глядя в окно. Мальчишка смутился. Ему вдруг стало стыдно, когда он понял, какой бессмысленный вопрос задал. Теперь он подумал про себя, что солдат посчитает его глупым и несмышленым. И лучше в следующий раз, прежде чем он что-то скажет, то лучше несколько раз подумает.

Что-то я тебя раньше тут не видел. Новенький?
– поинтересовался вояка.

– Ага, - радостно сообщил Курт.
– Вчера я и еще несколько человек из нашей части прибыли вместе с отрядом подкрепления. А ротный меня сюда, к вам и направил.

– Эх, что творится то, - покачал головой солдат.
– В ваши бы годы только на ноги становиться, жить начинать. А вы тут вот с автоматом ползаешь. Неправильно это все.

– Но если мы будем, как вы сказали, жить начинать, то кто же тут будет помогать страну защищать?
– возразил Курт.

– А я о том и толкую, что неправильно это все. Мир должен быть, а они войну опять учудили. Но в целом ты прав, дружок - раз беда пришла, то ружье в зубы и в окоп. А на войне все равны. И ты да я.

Курт улыбнулся. Конечно, ему не понравилось, что его обозвали дружком, но солдат ему показался добрым - мягкий такой, хороший. Не стал прогонять, как другие. А то надумали себе, раз парень молодой, то пускай лучше спрячется где-нибудь да переждет, когда все стихнет. Ну уж нет, не для этого же ему автомат дали в самом деле.

– А что за такой грузовик стоит прямо в центре деревни? Рядом охрана и никого не подпускают к нему, - поинтересовался мальчишка.

– Если честно, паренек, я и не знаю, - равнодушно ответил солдат.
– Да и не особо интересно. Ребята как-то пытались выяснить, да ни к чему это и не привело - охрана и та не знает что там. Контейнер опечатан, а тех, кто вскроет пломбу, подвергнут трибуналу.

– Даже так, - задумчиво произнес Курт и замолчал.

На этом разговор как-то иссяк.