Губы сошлись в сладком поцелуе. Все вокруг стало таким ненужным и недостойным внимания по сравнению с этой девушкой. Еще никогда прежде мне не было так хорошо. Никогда раньше не хотелось так жить.

Мы вдвоем шли сюда, чтобы отомстить и потерять частичку чего-то человечного. Но в итоге, ни она, ни я не знали, что, наоборот, обретем нечто большее.

Риан и его отряд уже покинули храм и устремлено пробирались через лес обратно к дому, а мы с Селфи так и стояли обнявшись. Она положила голову мне на плечо и молчала. Я проводил правой рукой по ее волосам и смотрел в одну точку на стене. Где-то бушевала война и горе, а где-то люди громко радовались и пировали, благодаря судьбу, что у них все пока хорошо. Лишь в этом храме было полное умиротворение.

Только ехидный шепот в моей голове говорил, что я успею еще испытать боль.

"Наслаждайся, пока ты еще можешь радоваться" - повторял Кронт.

Глава VII

Костер громко потрескивал сухими ветками, что мы собрали вдвоем с волшебницей. Сверху, насаженные на палки, разогревались два копченых куриных окорока. Ввиду того, что зверье не хотело приближаться ко мне ближе, чем на километр, охотой занялась Селфи.

Боль в груди постепенно угасала и сейчас уже не приходилось прикладывать массу усилий, чтобы совершить какое-то действие. Демоническая кровь внутри обладала поразительной регенерирующей способностью, что в данном случае было только на руку.

Огонь мы решили развести прямо в храме, который находился перед входом в туннель. Это святилище давно никто не использовал, и моя спутница посчитала, что глупо будет разбивать лагерь под открытым небом, когда есть такая крыша.

Запах мяса разносился вокруг, что не могло не привлечь хищников, тем более дым сквозняком выходил на улицу. И через некоторое время храм снаружи погрузился, словно в туман. Но я прекрасно знал, что ни один зверь не сунется сюда, даже если он очень изголодал. Демон во мне исправно внушал страх всем живым существам, что обитали в этом лесу.

Расстелив мешки из-под одежды на полу, мы сели сверху. Одной рукой я ворошил угли под хворостом, а другой обнимал уже успевшую переодеться волшебницу. Как и в день нашей встречи, на ней уже был одет топик и короткие шорты. Для боя она никогда не старалась носить вещи, что хоть сколько-нибудь стесняли ее движения. Белое погребальное платье покоилось в одном из мешков. Селфи ни за что больше не хотела больше надевать его.

– Вот, накинь, - заботливо сказал я, протягивая куртку, что мне дал Паша.
– А то ты так замерзнешь.

– Не волнуйся, - улыбнулась она и уткнулась носом мне в щеку.
– Теперь нескоро мы сможем почувствовать холода.

– Но уже конец осени, начинается зима. Да, я, конечно, понимаю, что это время года вышло теплым. Но так не может продолжаться вечно. Скоро должен выпасть снег. Ведь так?

– Так, - согласилась со мной девушка.
– Но он не выпадет.

Я смолчал, положив куртку на место и ожидая пояснения того, почему Селфи так думает. И она заговорила.

– Понимаешь. Сейчас не просто война. Это поединок между тремя мирами. Никогда ранее еще такого не было. И как бы хотелось, чтобы этого не случилось и в дальнейшем, - она печально вздохнула, глядя в огонь, и продолжила.
– Но времена настали. Давным-давно, даже до тысячелетней войны жила одна женщина. Ее звали Арлайя. Она была оракулом, предсказательницей. Мудрейшая никогда не ошибалась в своих пророчествах. И вот, однажды ночью, ей стало плохо. Мать-настоятельница, что лично ухаживала за ней в своем монастыре, услышала, как она стенает от боли в соседней опочивальне. Та кинулась посмотреть, что случилось. И когда она вошла в комнату, то поняла, что мудрейшей не протянет до утра.

– Что же с ней произошло?
– спросил я.

Селфи облизала губы. Я подтянул к себе флягу с водой и передал девушке. Та отпила глоток, утерла рот и закрутила бутыль.

– Я не знаю, - наконец, честно призналась она.
– Кто-то говорит, что просто она стала старой и умерла. Другие распускают слухи, что ее отравили или что-то еще в том же духе. Но единого мнения нет.

– Как всегда, - пожал я плечами.

Селфи согласно кивнула.

– Но это еще не конец, - продолжила голубоглазая волшебница.
– Когда мать подошла к Арлайе, та схватила ее за руку. Взгляд ее был безумен. В нем не было и доли разума.

– Она спятила?

– Да, она утратила рассудок. Но напоследок она все же сумела донести миру свои слова. Это было ее последнее предсказание. Потом она умерла.

Я перевел глаза со своей собеседницы на огонь, задумчиво вглядываясь в пляшущие языки пламени.

– А что это за пророчество?