Это вы Емельке-то Пугачеву отводите роль Ма- риуса, победителя кимвров и тевтонов? — засмеялся Левшин.— Ну, знаете, государь мой... Каких же кимвров и тевтонов победил сей новый ваш Мариус из беглых казаков?

Позвольте. Так нельзя! Ежели начинать правильную дискуссию...

О, господи! До дискуссий ли теперь?! — вскипел Левшин.

Тишенька!—умоляющим голосом прошептал отец Сергий.

Позвольте мне имель честь сказать несколько слов,— скромно вступился Штейнер.— Я позволял себе иметь такую мысль: так как мятеж принималь опасный размер и это задевает интересы всех честных граждан, то правительство должно немедленно принять экстренные меры. То есть, я размышляю так: за неимением возможности прислать сюда немедленно регулярный армия,— надо командировать сюда хотя бы только отборные официрен. Тогда все честные бюргеры, которые молоды, должны составлять милицию. Да, да, бюргерскую милицию.

Мысль правильная! — одобрил Левшин.— Но правительственная машина работает медленно. Местное население должно, не дожидаясь указки от правительства, само стать на защиту государства. Я имею полномочия приступить к устройству партизанских отрядов. В других провинциях партизанские отряды уже действуют...

У нас тоже есть отряд помещика Ченцова,— вставил Штейнер.— Но он вел себя довольно странно..

Левшин поморщился.

Я имею полномочия! — сказал он.— Действую по поручению полковника Михельсона. У меня имеется важная задача, с которой я справиться мог бы, если бы в моем отряде было лишних пятьдесят, шестьдесят человек. Человек пять ко мне уже присоединились. Оружие найдется: я заберу то, что найду здесь, по дороге.

Весьма преотлично! — одобрил Штейнер.

Но мне нужны люди. Дайте мне людей!

То есть, как понимать? — испуганно осведомился Штейнер.

Вот вы! — обратился Левшин к студенту.— Вам лет двадцать пять. Из вас мог бы выйти отменный солдат»

Я?—удивился Бабушкин.—С какой стати? Я по убеждениям отрицаю войну.

Вы отрицаете войну?

Отрицаю. Даже в Священном Писании сказано: поднявший меч от меча и погибнет. А я не желаю... Да, я совсем не желаю погибать.

Ну, а ты что думаешь, парень?—обратился Левшин к высунувшемуся из-за спины студента причетнику.

Тот забулькал и опять спрятался за студента.

Как иерей Бога Вышняго...—начал тенорком отец Сергий.

Левшин нетерпеливо махнул рукой.

Ну, с тебя, отче, взятки гладки!—засмеялся он с горечью.— Вон, пузо-то ты отрастил, иерей Бога Вышняго».

Причетник взвизгнул и оборвался.

Сегодня суббота. Всенощная будет? — осведомился Левшин у священника.

Полагается...

Предлагаю тебе, батюшка, сказать проповедь!

После всенощной? Не в обычай! Обыкновенно произносим поучение после обедна..

Не до соблюдения обычаев теперь! Слушай, отец святой! Произнесешь проповедь...

По тетрадочке — могу.

Можешь и без тетрадочки. Обратишься к прихожанам. Скажешь им о затруднительных временах.» Призовешь к исполнению обязанностей перед государством...

У меня сего в тетрадочке нет! — всполошился отец Сергий.— Как же так — от себя? Я без тетрадочки не осилю.

Да неужели же у тебя простого живого слова не найдется? Разве трудно сказать, что вот, мол, опасность грозит всем, что с опасностью надо бороться. Ну, скажешь насчет присяги, что ли._ Взовешь к совести. Ну, придумай же что-нибудь..

Без тетрадочки?

Без тетрадочки!

Предписаний на сей предмет от властей духовных не имею..

Обойдешься и без предписаний. В селе сколько жителей?

Человек до тысячи! — отозвался студент.

Все крепостные.

В заречной части человек триста вольных.

Обратишься к ним: пускай хоть пяток парней дадут. Вбей им в головы, что это для их же блага. Ежели Емелька, не приведи господи, одержит верх, вашему Курганскому тоже не сдобровать. Пугачевцы не шутят.. Уже огромный край разорен, словно мор прошел..

Кто-то задергал снаружи ручку двери.

Кто там? — крикнул Левшин.

Это я. Наговорились? — прозвучал голос Лихачева.— Отвори!

Ну, я вас, люди добрые, больше не задерживаю!

Гости встали, как по команде.

Имею честь кланяться, господин ротмистр! — вымолвил учтиво садовник. Остальные торопливо кланялись.

Когда они ушли, в комнату влетел красивый белый с рыжими подпалинами борзой Угоняй — любимый пес молодого Лихачева, а следом вошел и сам Юрий Николаевич.

Ну что?

Ерунда! — ответил угрюмо ротмистр.— Тут студент этот... В философские размышления пустился..

Штафирка! — презрительно засмеялся Лихачев.— А я, брат, маленькую разведочку по женской части произвел. У князя дворни — видимо-невидимо. В одной швейной мастерской штук двадцать девчонок. Есть хорошенькие, шельмочки. Я с одной перемигнулся. Ксюшей кличут. Шустрая-

Взял опять книжку в сафьяновом переплете, принялся перелистывать, улегшись на диван. Угоняй лег на пол у дивана, положил умную голову на вытянутые передние лапы и смотрел лучистыми карими глазами на хозяина.