– Сколько же вас осталось?

– Двадцать восемь. И если бы не ты, то стало бы двадцать семь.

– О да!
– с улыбкой воскликнула я.
– Я прям героиня!

Юноша улыбнулся в ответ, но произнёс уже серьёзно:

– Для меня точно героиня - ты мне жизнь спасла, моя жизненная программа благодаря тебе достроилась, и теперь я способен испытывать эмоции и лучше понимаю другие расы.

Ну что ж, Барбариска, за что боролась, на то и напоролась - мечтала о ребёнке, чтобы сразу постарше был, чтобы проскочить соски-пелёнки, вот и получи, что хотела. Ежели Зар один из двадцати восьми Стражей, которых поставили хранить порядок в Калейдоскопе после Катастрофы, то это получается, что моему "сыночку" больше четырехсот лет. Похоже, джинн, исполняющий желания, взял повышенные обязательства, типа "даешь пятилетку за три года!", и перевыполнил моё желание раз эдак в

– Тысячу, - продолжил мою мысль Зар.

– Ага. Тысячу. Это если мне тридцать, то умножаем Значит, Зару тридцать тысяч?!

Я испуганно уставилась на "малыша". Это хорошо, что я сидел, а то бы точно упала.

– Не всё так страшно, - улыбнулся юноша, крепко и нежно беря мою ладонь в свои.
– Мой возраст ничего не значит. Биологически мне сейчас всего двадцать. Хронологически тридцать тысяч, а, скорее всего, гораздо больше. Информации о точной дате нашего создания не осталось. А так как после создания аркат нас на неопределённый срок ввели в стазис, - тихий вздох, - как отработанный материал, то фактический возраст гораздо меньше. А если учесть, что во время перерождения большая часть личной информации стирается, и каждая новая жизнь начинается почти с чистого листа, то можно считать, что мне всего двадцать.

Я погладила мягкие черно-белые волосы, чмокнула юношу в макушку и ответила:

– Я лучше не стану вообще о твоём возрасте думать, так и свихнуться недолго. Ты мне вот что скажи, какая это сволочь вас в стазисе держала. Это ж натуральное издевательство.

Зар хмыкнул, дернув уголком рта, а Орис придвинулся ближе ко мне и с любопытством сверкал на нас зелёными глазищами.

– А вот тут отсутствие эмоций нам как раз и пригодилось, - ответил фраккат.
– Не было бы счастья, как в вашем мире говорят, да несчастье помогло. А создали нас, как и аркат, греймы.

– Греймы?
– воскликнула я.
– Так они демиурги, что ли?

– Были когда-то. Эти способности давно утрачены их расой. Только и могут использовать творения своих предков. Нас, например, разбудили, когда произошла Катастрофа, поставили за порядком следить. Но нас слишком мало, чтобы удерживать эти разваливающиеся миры.

– Зар, - поинтересовалась я, - а разве нельзя собрать миры обратно, тогда отпадёт надобность в постоянном контроле. Беспорядков больше не будет.

– Нам это не под силу.

– А аркатам?

– Их для начала найти надо, - зло усмехнулся Страж.
– Аркатам надоела роль слуг греймов, и они ушли. Куда-то перенесли свою долину и закрыли вход в неё. Греймы до сих пор найти не могут. Ходят слухи, что вход в долину аркат именно здесь, в Калейдоскопе.

– А сами греймы могут восстановить миры?

– Нет. Есть только один грейм, у которого сохранились былые способности этой расы, весьма низкие по сравнению с предками и очень высокие по сравнению с теперешними греймами.

– И где он?

– Где-то здесь, в Калейдоскопе. Но его сила заблокирована - фра-аркат не смогут её почувствовать. Он

Парень резко замолчал, схватился за виски, словно его неожиданно скрутила жуткая мигрень. Он тряхнул головой, недовольно скривился и зло прошипел:

– Блок, нарф его задери! Не могу сказать, информация закрыта.

– Так ты поэтому не мог со мной разговаривать?
– я ласково погладила Зара по руке.
– Блок мешал?

– Частично блок, - кивнул он, - частично

– Умник, - перебила я, покачав головой, - блин горелый, как же я сразу не догадалась.

– Не догадалась бы. Умар бы не позволил. Он вначале немного, - юноша замялся, подбирая слово.