Голова насекомого обратилась к блондину:

— Чаропевец он или нет, но пользы от него ждать не приходится. Скорее он даже опасен и не может быть полезным для нас. — Джон-Том похолодел и замер.

— Нет, он только так говорит, думает-то он иначе. — Главарь с улыбкой повернулся к молодому человеку. — Будь добр, скажи Ханниузу, что ты примкнешь к нам.

— Я не вижу между вами ничего общего.

— Броненосный народ понимает, что среди всех жителей Теплоземелья лишь мы, люди, одобряем их планы. Мы одни охотно выйдем на бой, а после победы будем править в Теплых землях.

Это наше право, и Броненосный народ готов признать его. Мы им поможем, а они тогда позволят нам править. Так они намереваются добиться искомой безопасности.

— И ты в это поверил? Вы здесь тупы или совершенно аморальны? У вас нет никакого естественного права властвовать над Кем бы то ни было. В этом мире вся генетика была другой.

Один из стражей встревожился.

— Будьте осторожны, он произнес волшебные слова.

Неярко блеснули в свете плошек мечи и копья. Обращенные к Джон-Тому искрящимся смертоносным лесом, они вдруг окружили его.

— Следи за своим ртом, чужестранец! Не пытайся нас заколдовать!

— Видишь эффект? — обратился главарь к Ханниузу. — Представляешь, каким могучим союзником он может оказаться?

— Друг мой, возможно, это просто ключевые слова. — Насекомое подняло конечность, огладило усики. — Он явно настроен против нас.

Коренастый предводитель подошел к Джон-Тому, тот напрягся, но главарь лишь положил руки ему на плечи.

— Слушай меня, чаропевец. У тебя рост и повадки богатыря, ты еще и чародей. Среди нас ты будешь главным, ты будешь править этими землями. Здешний климат не подходит Броненосному народу. Но им нужна наша помощь — сейчас и когда окончится война.

— Это они сейчас так говорят. — Джон-Том поглядел на невозмутимое насекомое. — Победители способны акклиматизироваться на удивление быстро.

— Последи-ка за собой, чаропевец. Обдумай мои слова без обид. Рассуди сам — с твоим ростом и способностями ты будешь править многими землями — не одним графством. Будешь распоряжаться в дюжине городов — таких, как Поластринду. Все, что захочешь, будет твое: драгоценности, роскошь, любые рабы и рабыни для развлечения. А ты ведь еще молод. Что предлагает тебе взамен твой наставник Клотагорб? Возможность погибнуть? Ну что плохого в том, что люди станут править животными? Ты говоришь, что не согласен с моральной стороной нашего дела, но разве ты не видишь, что именно сулит оно тебе самому? Думай, чаропевец, думай... На этот раз Броненосный народ победит, кто бы ни противостоял им. Умереть-то мучеником за всех остальных Несложно... Только ведь умрешь-то ты сам. Или ты только об этом и мечтал — с честью погибнуть в юные годы? — Он взмахнул рукой. — Это глупо.

— Сомневаюсь я в том, что вам суждена победа, — негромко проговорил Джон-Том. — Несмотря на... — он вовремя осадил себя и не сказал «тайную магию». — На поддержку всех предателей, которых вы способны завербовать. Не думаю, что их найдется достаточно много.

— Значит, ты ни при каких условиях не согласен присоединиться к нам? Думай, крепче думай! Этот мир может оказаться в твоем распоряжении.

— А на хрен он мне, что мне делать с ним, я не... — Джон-Том вдруг умолк.

И в самом деле, чем это он обязан миру, куда его увлекли путем насильственным, не спрашивая желания, и, быть может, навсегда? Ну а если ему все-таки удастся вернуться в собственное время и место, кем он станет тогда? После пустых долгих лет кончит свою жизнь пузатым адвокатом? Или угрюмым, вечно пьяным музыкантом, играющим в барах и на всяких вечеринках?

А здесь ему суждено место повыше мэра, но пониже бога. Ведь все они, невзирая на легкий налет цивилизации, просто жи-вотные-переростки. Мадж, Каз, Пог и все прочие. Он вспомнил, как Флор временами поглядывала на Каза. Неужели справедливо, что он должен соперничать за избранницу своего сердца с каким-то там переросшим все нормальные размеры зайцем? Или такая перспектива более привлекательна, чем сотрудничество с этими людьми?

Почему бы тогда и впрямь не примкнуть к ним... Почему бы не поискать перемен?

— Это очень хорошо, человек, — скрипел Ханниуз. — Ты думаешь. Мы можем убить тебя или возвести на трон. По-моему, и выбирать не из чего. В день нашей атаки восстанут люди во всех Теплых землях. Они выступят за наше дело. А вместе мы заставим этих мохнатых мягких вонючих тварей вернуться в ту грязь, откуда они родом... аахх-чрриик.

— Я не уверен, — начал Джон-Том.

Тут за дверью послышались вопли и крики, и все глаза устремились к ней. И вдруг проем оказался заполненным окровавленными телами и сталью. Талея носилась вокруг дерущейся толпы, каждым уколом меча нанося раны созданиям более сильным и крепким, чем она сама. Точными движениями орудовал рапирой Каз, проявляя при этом свирепость, которую Джон-Том не мог даже заподозрить. Мохнатым белым демоном прыгал кролик в свете плошек. Мадж крутился в самой гуще, энергия и быстрота компенсировали свойственные ему ошибочные решения.

Тусклый свет поблескивал на мелькающих клинках. Сражающиеся орали, ругались. Временами на пол падало очередное тело. Ослепив на время Джон-Тома, в лицо ему брызнула кровь. Над толпой башней возвышалась Флорес Кинтера, десница ее разила кистенем, она тыкала зазубренным лезвием во всякого, кто пытался подобраться к ней ближе.

Над схваткой, под самым потолком, метался Пог, время от времени нырявший пониже, чтобы ударить врагов ножом.

Теперь становилось понятно, как его нашли. Там, на улице, когда Джон-Тома отбили у приятелей, Пог предусмотрительно последовал за юношей и похитителями, а потом вернулся, чтобы привести всех на выручку.