Это вынудило пиратов броситься в рукопашную, но теперь и проворство не помогло — защитники шлюпа превосходили их ростом. Один из крутящихся мечей Розарык рассек надвое раненого ворона, а чуть позже третья стрела Маджа пробила тонкие доспехи ястреба.

Видя, что в ближнем бою врага тоже не одолеть, Корробок дал приказ к отступлению.

— Ну, гады, берегите потроха! — орал попугай, приплясывая от злости в воздухе за пределами досягаемости стрел. — Клянусь, я поставил печати на ваших судьбах! Весь океан, нет, сволочи, весь мир не спрячет вас от меня! Куда б вы ни драпанули, старый Корробок все равно вас разыщет и заставит пожалеть, что на свет родились!

— Кончай вонять, чувак! — Мадж сопроводил этот совет длинной и оскорбительной тирадой, подвергая сомнению происхождение попугая. Розарык выслушала с омерзением.

— Какое жлобство! Пхосто с души вохотит, ей-богу. Ах, до чего ж я стосковалась по изысканной хечи цивилизованного общества!

Мадж услышал и надменно воззрился на нее.

— Ни хрена себе! Да будет тебе известно, котенок-слоненок, что изысканностью моя клепаная речь не уступит ничьей.

— Да, — согласилась тигрица с приторной улыбкой. — Пхосто ума не пхиложу, как я могла думать по-дхугому.

Между ними встал Джон-Том.

— Ну, а теперь-то вы из-за чего скандалите? Мы победили и благополучно идем прежним курсом.

— Кого... Кого мы победили?

Голос, доносящийся с трапа, дрожал. От дерзости в нем и следа не осталось.

Джон-Том вспомнил о Глупости.

— Розарык, встань за штурвал.

— Джон-Том, если хочешь знать мое мнение...

Он отключил автопилот. Шлюп резко взял вправо, и тигрица была вынуждена ухватиться за штурвал, чтобы удержать яхту от оверкиля.

Джон-Том осмотрел трап и увидел девушку, съежившуюся на самой нижней ступеньке. В чистоте и тесноте шлюпа она казалась поразительно хрупкой. На бледной шее темнело уродливое пятно обруча.

Юноша пригляделся к нему. На шлюпе полный комплект инструментов, среди них обязательно найдется слесарная ножовка или напильник.

— Успокойся, — мягко, даже ласково произнес он. — Ты свободна, как я и обещал. Не совсем свободна, конечно, — уточнил он с ободряющей улыбкой. — Ты теперь с нами, но про Корробока можешь забыть. Больше он не будет над тобой измываться. Я всех усыпил чаропением. И тебя. Пока пираты дрыхли, мы сбежали.

— Так... ты, значит, волшебник? — сбивчиво произнесла она. — Надо же, а я в тебе сомневалась.

— Пустяки. Порой я сам в себе сомневаюсь.

Девушка покачнулась, и он спохватился.

— Эй, ты что-то неважно выглядишь.

— Я так устала... — Глупость прижала ко лбу ладонь и упала в объятия Джон-Тома, мигом заставив его вспомнить о ее наготе, не говоря уже о запахе. Корробокова галера не служила эталоном чистоты. По всей видимости, Глупость не мылась с первого дня плена.

Поддерживая девушку одной рукой за талию, он помог ей встать.

— Пошли со мной.

С трудом переставляя ноги, она двинулась к мостику.

— Сейчас ты сможешь помыться, а потом мы придумаем, как снять эту железяку. Пока ты принимаешь душ, я подыщу что-ни-будь из одежды. Тут наверняка есть запас тряпья.

— Господин, вы так добры ко мне!

Он снова улыбнулся.

— Вот так-то лучше. Но господина не надо. Зови меня просто Джон-Том.

Глупость кивнула и опять привалилась к нему. Казалось, она вот-вот зарыдает. Но она не зарыдала — ни в те мгновения, ни позже. На судне Корробока ее первым делом отучили плакать.

Пока девушка мылась, Джон-Том обыскал корабельные шкафчики. В одном нашлась знакомая одежда — знакомая ему, но не его спутникам. Он выбрал кое-что и положил рядом с ножовкой и напильником.

Он ожидал перемен к лучшему и все же был потрясен, когда она опять появилась на палубе.

Обруч был снят. Волосы вымыты и аккуратно зачесаны назад. Глупость смущенно разглядывала себя.

— Должно быть, я чертовски глупо смотрюсь в этой странной одежде.

— Тут, милашка, я с тобой спорить не берусь. — Изумленный Мадж приблизился, чтобы внимательно рассмотреть необычный наряд. — Странный материал. — Его лапа прикоснулась к девичьей ноге и поднялась выше. — Здесь тоже.

— Это не материал! — Она сердито шлепнула нахального выдра по пальцам.

Мадж улыбнулся и лукаво возразил:

— А по мне, крошка, очень даже чудненький материальчик. Такой гладкий...

— Ах ты, крыса водяная! Попробуй только еще раз так сделать, я тебя...

Джон-Том не вмешивался. Пустяки. Мадж всегда несносен, и Глупость, наверное, уже это поняла. Молчал юноша и по другой причине: хотел разобраться в сумятице своих чувств.

Глупость была прелестна — для описания ее внешности никакое иное слово не годилось. Юная и свежая, она стояла на палубе в старых джинсовых шортах «Леви Страус» и поношенном бумажном свитере с надписью на спине: «Шлюп Джон Б.». Она выглядела умопомрачительно привычно, как могла выглядеть любая девушка на пляже в его родном мире, и Джон-Том едва удержался от возгласа.