— Вот что, парень... попытайся добиться звука. Слышал? Попробуй добиться звука. Слышал? Попробуй добиться звука.

Сия поспешно сформулированная идея из-за своей неожиданности застряла в его голове. Джон-Том не один год добивался звука, но даже не приблизился к своей цели. Так обычно и случается со всеми, кто намеревается стать музыкантом. Должно быть, те, кто умеет найти звук, становятся профессионалами... прочие остаются любителями. А может быть, ощутить разницу можно, только набравшись как следует?

Чертовщина.

Он повозился еще с басами и дискантами. Звук становился все чище. Не сыграть ли что-нибудь посложней? Джон-Том, расслабься. Терять все равно нечего. Эта пара критиков никоим образом не сумеет повлиять на твою музыкальную карьеру. Но Джон-Том всегда мечтал овладеть звуком, а поэтому...

— «Пурпурный туман»... — затянул он и, как обычно с ним бывало, растворился в музыке, забывая о внимающей Талее и о Мадже, забыв о том, что попал в совершенно чужое пространство и время... забыв обо всем, кроме звука.

Он пытался выжать все, что было в его силах, из этого странного изогнутого инструмента. Музыка поднимала его, наполняла тем дивным восторгом, который всегда даровало ему истинное искусство. Где-то сквозь мелодию он слышал отголоски дребезжащего пения своей старенькой электрогитары. Нервы его трепетали от удовольствия, в ушах отдавались знакомые звуки. Он был воистину счастлив и ласкал, сжимая в руках, инструмент, позабыв об окрестностях, о собственных тревогах... даже о родителях.

Прошло много времени, а возможно, и просто пара минут — и он ощутил, что его трясут чьи-то руки. Заморгав, Джон-Том оторвал пальцы от струн, последний резкий аккорд еще таял в лесу меж ветвей и листьев. Он недоуменно поглядел на Талею, и она отступила на шаг. Девушка смотрела на него странным взглядом.

Мадж глазел тоже, но держался чуть поодаль.

— Ну, что случилось? Неужели было так плохо? — У юноши слегка кружилась голова.

— Ну, дурят нашего брата, ну, дурят, — заметил выдр со странной смесью почтения и недовольства в голосе. — Извини, парень. А я-то так и не догадался, что ты меня все время тока за нос водил. Вот что — не будь со мной крут. Я ж все делал так, чтоб тебе самому лучше было, и...

— Прекрати, Мадж. О чем это ты болтаешь?

— Ты сотворил звуки... и кое-что еще, чаропевец. — Юноша, открыв рот, глядел на девицу. — Значит, решил, что сумеешь провести нас, как старого Клотагорба? Посмотри-ка на свою дуару.

Взгляд Джон-Тома опустился вниз, и он едва не подскочил. По краям инструмента затухал яркий фиолетовый свет, трепетавший еще на ясных металлических струнах.

— Но я не... Я же ничего не сделал. — Джон-Том оттолкнул от себя инструмент, словно тот мог вдруг ни с того ни с сего тяпнуть его за пальцы. Но ремень удержал дуару, которая возвратилась, ударив юношу по ребрам. Дубина за спиной покачнулась.

— Попробуй еще, — шепнула Талея. — Ищи свою магию.

Темнело, пожалуй, слишком уж быстро. Нерешительно — в конце концов, это же всего лишь дуара — Джон-Том притронулся к нижним струнам и сыграл на них несколько тактов «Пурпурного тумана». И каждый раз, когда он прикасался к струнам, они испускали фиолетовый свет.

Но было и еще что-то. Сама музыка казалась здесь другой. Прохладной, как вода из горного озера, и шершавой, словно напильник. В голове его полыхали белые молнии, по рукам бегали мурашки. Обломки мыслей громыхали в его голове, как в погремушке.

М-да... Но какой звук!

Он попробовал вновь, уже более уверенной рукой. Мощные аккорды срывались со струн с громом — он такого не ожидал. Раскаты отдавались далеко в лесу, хотя никакого усилителя не было и в помине. Этот могучий звук исходил из дуары, уверенно покоившейся на его животе, а из-под пальцев струился свет.

«Что это, — метались мысли, — инструмент ли виною или же преображаюсь я сам?»

Строчка целиком была из какой-то песни, однако она позволяла если не объяснить, то понять, что с ним происходит.

— Нет, я не чаропевец, — наконец сообщил Джон-Том Маджу й Талее. — Просто не знаю, что и думать. — Смирение в собственном голосе удивило его самого. — Но мне всегда казалось, во Мне что-то есть. Так думает всякий, кто хочет стать музыкантом. Есть такая строчка в одной песне: «Магия в музыке, а музыка во мне». Наверно, Талея, ты права. Может быть, Клотагорб не так уж и ошибся... Тогда буду делать, что сумею, хотя я еще ничего не понимаю. Пока, по-моему, мне удалось только заставить эту гитару светиться фиолетовым огнем.

— Приятель, что нам в том, как ты это делаешь. — Маджа уже распирала гордость за успехи Джон-Тома. — Тока не позабудь как.

— Надо... поэкспериментировать. — Ум Талей лихорадочно напрягался. — ДжОн-Том, ты должен уметь направлять свои способности. Любой волшебник...

— Не надо... Не зови меня так.

— Ну, любой чаропевец умеет сотворить то, что захочет. А так, если не знаешь, что получится, магия не то что бесполезна — опасна.

— Но я не знаю нужных слов, — запротестовал Джон-Том. — Просто нет таких песен — с научными словами.