Заказчика этого национального шедевра Франции звали Никола Фуке, и было ему ко времени начала строительства едва за сорок. Родился он в богатой и знатной судей-ской семье, сам стал генеральным прокурором парламента, к 1653 году главным интендантом финансов и ближайшим сотрудником Мазарини, а к 1659 году, можно сказать, министром финансов целой Франции. В 1656 году он и задумал постройку, которая, по его понятиям, одна только и могла соответствовать его высокому положению и огромному его богатству (подобно покровителю своему Мазарини, он считал, что удачные его финансовые операции должны и автору их приносить доход). О положении и богатстве хозяина свидетельствовал и девиз на фронтоне его нового замка «Кво нон асцендер?» (Куда уж выше? Кто встанет выше?)…

Однако богатство и желания еще не все для заказчика. Нужны замысел, вкус, чутье в выборе мастеров. Это ведь сам Фуке выбрал из всех архитекторов Луи Ле Во, из всех художников – Шарля Ле Брена, из всех пейзажистов-садовников – Андре Ле Нотра, которым он дал свободу творить на шести тысячах гектаров в полную меру их таланта. Ну и рабочей силой их обеспечил – 18 000 работяг в течение пяти лет воздвигали замок и парк, «преобразуя природу», снося старые деревни (их тут стояло три) и, как любили петь в наше время, «меняя течение рек». Фуке даже мануфактуру по производству ковров специальную построил в Менси, чтоб замок свой увешать коврами (ту самую мануфактуру, что легла потом в основу Королевской мануфактуры гобеленов в Париже). И обошлось это ему во много миллионов в переводе на новые деньги…

К лету 1661 года замок и парк были готовы к приему гостей. И конечно, в первую очередь главного гостя – молодого, недавно взошедшего на трон Людовика XIV, еще не ставшего «солнцем», на котором не бывает пятен.

И сам хозяин замка, и его мажордом Ватель, и его друзья Лафонтен и Мольер, и многие сотни артистов, мастеров кухни, мастеров фейерверков, мастеров фонтанов и просто слуг лезли из кожи, чтобы превратить это новоселье в сказочную феерию в сказочном парке (в зеленом театре играл для гостей театр Мольера, и Лафонтен пел своих «Нимф де Во», и феерические огни переливались в струях фонтанов и водопадов, и звучала музыка Люли, а мажордом Ватель расстарался, чтобы кавалеры и дамы едали «не на серебре – на золоте» и чтоб такое ели, что нам с вами не снилось…).

ПРЕКРАСНЫЙ ЗАМОК ВО-ЛЕ-ВИКОНТ БЫЛ ПРЕДТЕЧЕЙ ПРОСЛАВЛЕННОГО ВЕРСАЛЯ. ЗНАЛ ЛИ ЕГО ХОЗЯИН, ЧТО ЭТОТ ШЕДЕВР ВВЕРГНЕТ ЕГО В ТЕМНИЦУ ДО КОНЦА ДНЕЙ?

Таким был прекрасный августовский вечер 1661 года, оказавшийся трагическим для его хозяина. Король был в ярости, он не остался ночевать в специально для него построенной Спальной Короля и уехал в Фонтенбло. Вполне возможно, что он был ослеплен и унижен всем этим богатством, роскошью, блеском и вкусом (он ведь забрал к себе потом всех создателей дворца и парка, забрал даже статуи, белевшие на аллеях), унижен тем блеском и вкусом, которые продемонстрировал один из его подданных, да еще и распорядитель его королевских финансов. Но скорей всего, ярость его была заранее возжена наветами врагов и конкурентов Фуке, в первую очередь Кольбером, так что ликующий бедняга Фуке попал в западню.

Но есть во всей этой катастрофе еще и другое, едва ли не главное объяснение. Как сообщает Бриен, на заседании Совета в марте того же 1661 года король сделал многозначительное заявление о том, что отныне все в этом театре пойдет иначе. Если б не тогдашнее пристрастие к театрализации не всегда приглядной действительности, король, может, сформулировал бы то же самое попроще – так, как, к примеру, объяснил своей собственной мафии товарищ Ленин на похоронах своевременно отправленного к предкам товарища Свердлова, или, скажем, объявлял (своей куда более симпатичной компании) турецкоподданный О.И. Бендер: «Командовать парадом буду я!» Король дождался власти, и теперь он должен был привести всю свору к смиренному повиновению и унизительному лизоблюдству (чего король и достиг в Версале).

Так или иначе, это был последний счастливый день в жизни всемогущего Никола Фуке. Уже назавтра начато было следствие по делу этого главного финансиста Франции, а еще три недели спустя явился в замок Во-ле-Виконт вездесущий д'Артаньян (не романный, а настоящий), чтобы арестовать Фуке и увезти его в крепость. Все его имущество было конфисковано (только замок сумела забрать в качестве компенсации за приданое мадам Фуке, и это ее сын стал позднее владельцем замка, виконтом Во и Мелэна). Суд присудил Никола Фуке к трем годам изгнания, но король в ярости ужесточил приговор, повелев упрятать его в темницу до конца жизни!

ОСЛЕПИТЕЛЬНАЯ РОСКОШЬ ЗАМКА ВО-ЛЕ-ВИКОНТ ЗАЛИЛА ЯРОСТЬЮ ГЛАЗА МОЛОДОГО КОРОЛЯ

Жестокая и резкая перемена в судьбе счастливого строителя замка Во-ле-Виконт вошла в легенды. Его имя называют иногда, гадая о том, чей лик был скрыт под «железной маской» в темнице пьемонтской крепости Пиньероль и в парижской Бастилии. Знатоки, впрочем, указывают, что Фуке прожил в заключении всего 19 лет, а таинственная «железная маска» – 42 года. Так что, вероятней всего, маску носил не бедняга Фуке…

Теперь обратимся к судьбе самого замка, которая сложилась довольно счастливо на фоне всех перемен, неистовства и разора, бушевавших во Франции на протяжении истекших трех с половиной веков.

В начале XVIII века (еще точнее, в 1705 году) замок стал владением доблестного маршала Виллара, одержавшего славную победу в войне за Испанское наследство, после которой маршал и сделался герцогом Во-Вилларом. Удалившись с молодой (лет на тридцать его моложе) супругой от двора, маршал вел в замке вполне мирную идиллическую жизнь в окружении блестящего общества. Вольтер подолгу гостил у маршала: места в замке хватало всем. К счастью, маршал не производил в замке никаких художественных усовершенствований, только заказал несколько новых батальных картин, чтобы вспоминать о былых подвигах.