Она зажмурилась и покрепче стиснула в карманах руки.

Ничего не поделаешь. По крайней мере она не будет смотреть, как он это сделает.

Ему нужна была еще секунда. Еще одна крошечная секунда, чтобы сделать это так же хорошо, как он сделал это два предыдущих раза. Она поняла, что он все равно убьет ее, и поэтому ничем ему не мешала – стояла не шевелясь и зажмурившись.

Она сразу все поняла…

Жаль только, что ему некогда объяснить ей, за что она должна расплатиться.

Что-то страшно грохнуло за его спиной, и от неожиданности он оглянулся. Он не должен был оглядываться, но все-таки оглянулся.

Клавдия открыла глаза и увидела, как через забор стройки стремительно прыгает Андрей, а за ним еще кто-то, и чудовищный, ненатуральный грохот заполняет узкий каменный двор, как будто начинается землетрясение.

Как в замедленном повторе, она видела, как ее убийца поворачивается и вскидывает руку с пистолетом, и страшный пустой глаз пистолета упирается ей прямо в лицо.

И снова обвал звуков, от которых что-то как будто лопается в ушах, Андрей что-то кричит, разобрать невозможно, и страшный глаз уже не смотрит ей в лицо, а убийца удивленно смотрит на свою руку, которую держит как чужую.

– Оружие на землю!!! На землю, мать твою! Лицом вниз!!! – слышит она, и с этой секунды замедленная съемка почему-то пошла в реальном времени.

Как будто вернулся на несколько секунд исчезнувший шум улицы, и привычные звуки стройки, и тяжелое дыхание Андрея и того, кто прыгал с забора следом за ним, и звук захлопнувшейся автомобильной двери – очевидно, шофер выскочил наконец узнать, что происходит.

И еще кто-то кричал. Тоненько, подвывая.

Клавдия оглядела двор, посреди которого в луже лежал один мужчина, а двое других стояли над ним, и вдалеке увидела невесть как попавшую сюда милую старушку Наталью Ивановну.

Она кричала и изо всех сил зажимала рот платком, как будто старалась затолкать крик обратно в себя.

– Твоя Наталья Ивановна в пятидесятых годах была опереточной примой, а ее мужа звали Илларион Джапаридзе. Тебе что-нибудь говорит это имя?

Клавдия кивнула, не понимая, какое отношение эти люди могли иметь к ней.

Фамилия Джапаридзе была знакома всем москвичам, так что глупо было спрашивать, знает его Клавдия или не знает. Он был знаменитым скульптором, процветавшим как при Сталине, так и при Лужкове. Он построил половину всех новых московских памятников и, наверное, процентов девяносто домов и дворцов для элиты. Он был знаменит не только в Москве, но и в Грузии, откуда был родом, и даже за границей, где его привечали за близость к московскому мэру. Он умер… Когда же он умер? Клавдия точно не могла вспомнить, когда именно, но что-то недавно, и на его похороны в Тбилиси съехалась уйма знаменитостей – от Ростроповича с Вишневской и до Эрнста Неизвестного.

– Ну и что? – спросила она вяло. Шок все еще не отпустил ее. Андрею было ее жалко. Он знал, какой шок ей еще предстоит испытать.

Они сидели на кухне у него дома, куда он сразу же отвез Клавдию, поручив Игорю отправить задержанного на Петровку. Потом он вернулся на работу и возвратился домой, как всегда, поздно. Она сидела на диване в той же самой позе, в которой он оставил ее несколько часов назад.

Андрей вздохнул.

Он еще будет проклинать себя за то, что чуть было не опоздал, что примчался вовремя чисто случайно, что еще пять секунд, и Клавдии Ковалевой не было бы на свете.

И еще он знал, что скорее всего потерял ее. Но пока он должен был все ей рассказать.

Он сел напротив нее, придвинулся поближе и стиснул коленями ее ноги.

– Илларион Джапаридзе был твоим отцом, – сказал он. – И отцом Сергея Мерцалова, которого убили ночью первого сентября в сквере рядом с Хохловским переулком.

Клавдия медленно подняла на него глаза.

– Ты что? – спросила она. – Заболел?

– Илларион Джапаридзе был твоим отцом, – повторил Андрей терпеливо. – А у тебя был брат, Сергей Мерцалов. Вас отдали в разные детские дома после смерти вашей матери, Нины Дашковой, которую Илларион любил. Она работала в издательстве, где выходила книга его рисунков, и он ее… полюбил. Тебе было два года, а Сергею – шесть, когда она умерла. Она умерла дома, от отека легких, как раз под Новый год. Вас нашли соседи, и Сергея сразу отдали в детдом, а тебя в больницу, потому что ты тогда сильно болела.

– У меня был брат? – потрясенно прошептала Клавдия. – До этого понедельника у меня был живой брат? И нашу мать звали Ниной?

– Да, – сказал Андрей. Он не мог больше на нее смотреть и поэтому поднялся и пошел в прихожую за сигаретами. – У тебя есть два племянника, семи и девяти лет. Дети Сергея. И его вдова, твоя… кто она тебе? Сноха?

– Андрей, – сказала Клавдия чужим голосом, – откуда ты все это узнал?

– К сожалению, я узнал поздно, – сказал Андрей неприятным голосом. – Как видишь, я чуть не опоздал.