Она засмеялась:

– Ну, ты ей помогаешь с ее проблемами, пенсионер?

– Я стараюсь, – сказал он честно. – Можно мне ее привезти?

– Ну зачем ты спрашиваешь? Да еще во второй раз? – В ее голосе чувствовалась смесь беспокойства и досады на сына за то, что он, по ее мнению, задает глупые вопросы. – Ну конечно, можно. Мы с отцом только счастливы будем. А она поедет? Она же у нас человек очень… деликатный.

– Привезу! – пообещал Андрей. – Я тебя целую, мамань. Ты – пупсик.

Он положил трубку, вытянул ноги и посмотрел на телефон. Потом снова набрал номер.

– Мам, – скороговоркой, чтобы не передумать, выпалил он, – скажи мне, если бы мне было двадцать лет, я бы только поступил в университет и решил жениться по безумной любви на какой-нибудь бесприданнице. На Клавке. Ты бы меня выгнала из дома?

– Андрей, – сказала Елена Васильевна, и голос у нее дрогнул, – ты что? Что с тобой, мальчик?

– Ничего, – ответило он резко. – Так выгнала бы? Она помолчала, как будто подумала.

– Ну, во-первых, я надеюсь, ты спрашиваешь несерьезно. Выпороть еще можно, а выгнать… А во-вторых… Наверное, я не была бы очень довольна, – сказала она, по учительской привычке тщательно взвешивая каждое слово и стараясь ответить максимально точно, – и отец вряд ли был бы доволен. В семье прибавился бы еще один ребенок – твоя жена, и нам, конечно, стало бы труднее. С другой стороны, если бы это действительно оказалась Клава, я не думаю, что у нас были бы проблемы. Она кинулась бы мне помогать с бабушкой и не доставила бы никаких хлопот. Кроме того, вы оба оказались бы у нас на глазах, а это гораздо лучше, чем весь вечер напролет изводиться – где ты, что с тобой, во сколько ты приедешь и так далее… Я ответила на твой вопрос, Андрей?

– Да, – сказал он. – Спасибо.

– Ты собрался жениться на Клаве? – спросила мать осторожно.

Ему так полегчало после того, что она сказала, что он даже развеселился.

– Пока нет! – Он засмеялся. – А что? Мне стоит подумать?

– Подумать всегда стоит, – ответила мать. – Ты постарайся ее не обижать, Андрюша. Может, милиционер ты хороший, но…

– Знаю, знаю, – перебил он, – я не умею жить в социуме. Пока, мам. Спасибо. В субботу с утра я ее привезу.

Дался им этот социум! Вот Клаве небось наплевать, умеет он жить в социуме или нет. Он вспомнил, как она смотрела на него в аптеке. В последний раз на него так смотрела Лена Фетисова в детском саду. Она была хорошенькой, черненькой, в бантах и белых колготках, и у них с Андреем Ларионовым была любовь. Кажется, после Лены на него никто так не смотрел.

Он с усилием стряхнул с себя мысли о Клаве и о Лене Фетисовой, как давеча мокрую куртку. Ему нужно было подумать.

Думал он довольно долго, до тех пор, пока не приехал Полевой.

– Что за осень, а? – сказал он с порога. – Холод, и льет как из ведра. Ты чайник хоть поставил?

– Нет, кажется, – сказал Андрей, оглядываясь на чайник, чтобы удостовериться, поставил он его или нет.

– Люську, кроме музыки, еще на балет отдали. Представляешь? – Игорь проверил, есть ли в чайнике вода, и включил его в розетку. – Совсем спятила баба. Я ей говорю – если тебе охота, иди сама в эту балетную школу.

– А она? – спросил Андрей.

– А она говорит, чтобы я заткнулся. Денег нет, мужа нет, жизни нет, так хоть ребенка в балет отдам…

Говорить было нечего, и они помолчали.

Все правильно.

Работали они много и тяжело, а зарабатывали столько, что даже сказать стыдно. От большинства из них давно поуходили жены и мужья, а те, которые остались, боролись, как правило, из последних сил. Кому-то помогали родители, кто-то уходил в частный сыск, остальные перебивались кое-как. Майор Ларионов на общем фоне существовал вполне благополучно – у него не было семьи, зато была квартира и машина. Машина была старая, а квартира – родительская, но все же, все же…

Ни за что больше не женюсь, твердо решил про себя Андрей. Нужно внести в текст присяги пункт, запрещающий вступление в брак. Вот и будет решение всех проблем. Вполне в духе национального идиотизма. Нас хлебом не корми, дай только что-нибудь запретить…

– Ну что? – спросил Игорь. – Чего надумал про Мерцалова-то?

– Хрен с ним, с балетом, – сказал Андрей. – Люська – ребенок крепкий, авось протянет как-нибудь, пока мамаша не замучается ее таскать из школы в школу.

– Она не скоро замучается, – пробормотал Игорь, пристально глядя на закипающий чайник. – Ладно, майор. Давай по существу.

– А по существу Элю Коврову любил никакой не Сергей, а Петр, и именно Петр уговорил Сергея взять ее к себе на работу.

Изумленный Игорь длинно присвистнул.

– Это тебе Ирина рассказала? Андрей кивнул.

– А не врет она? – спросил Полевой, подумав. – Не старается представить покойного мужа лучше, чем он был на самом деле?

– Нет, Игорек, – сказал Андрей. – Как раз наоборот. Если это правда, то все сходится. И его звонки домой, и совместные отпуска, и все сладкие сказки про то, как он любил жену и детей. Просто жить не мог, – добавил Андрей с какой-то внезапно поднявшейся злобой. – С матерью у него действительно плохие отношения. Во-первых, потому, что он все делал не так, как она считала нужным, начиная от женитьбы, а во-вторых, потому, что она младшего обожает, а на всех остальных ей просто наплевать. Ну, это пока мои догадки.