Старик оглянулся по сторонам, словно пытался понять, где находится. Затем, по-видимому, вспомнив, он смахнул с глаз слезы и посмотрел на девушку.

– Со мной все хорошо. Не беспокойтесь.

– Вы уверены? Человек, у которого все хорошо не будет лить слезы.

Старик попытался улыбнуться, но вместо улыбки на лице появилась страдальческое выражение.

– Не обращайте внимания, - вздохнул старик.
– Я просто задумался о времени?

– О каком времени?

– О времени, которое нам отведено в этом прекрасном мире.

– О, судя по тому, что вы плачете, с ним видимо что-то не так.

– С ним все так, только вот с людьми не совсем все так. Скорее даже с ними совершенно все не так.

– Вы философ?

– Вряд ли. Я просто человек, который хочет успеть завершить начатое, прежде чем за ним придет старуха с косой.

– А кто вам мешает завершить начатое? И почему это так важно, что вы хотите это завершить? Простите. Наверное, я задаю много вопросов, но я журналист и у меня это профессиональное.

– Журналист?
– старик посмотрел на девушку.
– С журналистами я еще не общался, - улыбка тронула губы старика.
– Знаете, я мог бы вам рассказать свою историю, но она столь длинная, что я боюсь, вам не хватит терпения.

– О, насчет этого не беспокойтесь. Я же журналист. Вы забыли? У нас работа связана с выслушиванием разных историй, и одна длиннее другой. Так что, если ваша история окажется такой же интересной, как и длинной, то я с удовольствием ее послушаю.

– Вы настойчивая девушка, - улыбнулся старик.
– И очень симпатичная.

– Мерси, - девушка вернула старику улыбку.

– Если вы не возражаете, я бы хотел где-то присесть. Последнее время я довольно много нахожусь на ногах. По сути, значительная часть моей истории связана с тем, что я больше двигаюсь, чем сижу.

– Вы еще ничего мне не рассказали, но уже заинтриговали. Хм, мне кажется, мне понравится ваша история. Я не возражаю. Давайте присядем. Если хотите, можем вон на тех лавочках расположиться, - девушка указала на ряд лавочек на набережной.

– Да, я не против. Идем, братишка, отдохнем, - старик повернулся к Шарику и подозвал того к себе.

– Братишка?
– тонкие полосы бровей девушки взметнулись вверх.

– Братишка, - улыбнулся Александр Петрович.
– Это тоже часть моей истории.

– Надо же, - только и сказала девушка, взглянув на собаку.

– Как вас зовут?
– поинтересовался Александр Петрович у девушки.
– Меня Александр Петрович.

– Меня можете звать Викой или Викторией. Как вам будет угодно. Родители назвали Викторией, друзья сокращают и зовут Викой.

– Хорошо Вика-Виктория, - улыбнулся старик.
– Очень приятно.

– Взаимно, - отозвалась девушка.

Спустя несколько минут старик сидел на лавочке возле Виктории и смотрел на спокойные, оживавшие от зимнего сна, воды Днепра, вяло текущего к Черному морю.

– Сколько жил рядом с Днепром, а никогда не видел и не понимал, насколько он прекрасен. Действительно, чтобы понять, насколько прекрасен мир, в котором мы живем, надо оказаться одной ногой в могиле.

– Как все грустно, - Виктория поджала губы.
– Но, знаете, вы правы. Мы не ценим то, что имеем. Когда же теряем, плачем и сожалеем, но прошлое не вернешь.

– Прошлое не вернешь, - вздохнул старик и начал рассказывать Виктории о своей жизни, о болезни, об истине, о желании поделиться ею с другими.

Александр Петрович рассказывал девушке обо всем, что с ним произошло с той самой минуты, как он переступил порог родного дома и отправился в неизвестность. Он ничего не утаивал, да и не хотел этого делать. Старик верил в то, что искренность и честность - это основа доверия и понимания, поэтому рассказал даже о том, как Шарик стал его кормильцем, по случаю чего старик и начал называть его братишкой.

Девушка слушала старика и молчала все то время, пока старик говорил, не перебивая и не комментируя. С истинно журналистским терпением она выслушала его историю с начала и до конца. Когда же старик замолк и устремил взор на Днепр, она какое-то время продолжала молчать, обдумывая сказанное стариком. Возникла пауза, но она была не из тех, что тяготят, скорее это была пауза позволяющая собраться с мыслями перед тем как продолжить беседу.

Старик любовался Днепром, когда услышал, как Виктория сказала: "Вау". Старик повернул голову к девушке и улыбнулся.