– Кто-то дома?

– Да, – недовольно ответила я и посмотрела на него. В его глазах отразился интерес.

– А с кем ты живешь?

– С как бы отцом…

– А мать?

– Мать… – я вздохнула. – Ну, она давно не живет с нами. Она уехала, когда я была ещё совсем маленькой… Но я помню её руки – белые холодные руки с длинными красивыми ногтями… И запах! Несмотря на холодность рук, от нее пахло весенним солнцем… Тёплым… Но, если мы встретимся, я её сразу узнаю! – я и не заметила, что широко улыбаюсь.

Очнуться меня заставил пьяный голос моего отца, выходящего из подъезда с бутылкой в руке:

– Алиса! Чё ты там стоишь, а?

По спине прошел неприятный холодок. Я взглянула на Антона, ища поддержки. Судя по его взгляду, они с отцом были знакомы.

– Это что, твой новый хахаль? – он подошёл к нам.

– Отец… Иди, куда шёл, – сказала я.

– Ты как с отцом разговариваешь, сука неблагодарная! – он замахнулся, заставив меня напрячься…

Антон схватил его за руку и процедил:

– Убери свои лапы.

– Да на кого ты прёшь?! Не лезь, щенок! Это моя дочь, и мне виднее, чему её учить. Куда ты лезешь?!! – выкрикнул небритый мужик и с размаху ударил его бутылкой по лицу.

– Антон!!! – вырвалось у меня.

– Отойди, – отец оттолкнул меня, и я упала в снег.

Антон пошатнулся и сел на землю, не в состоянии удержаться на ногах.

– Что ты не отвечаешь, гнида?! – заорал отец, рывком поднял его за одежду и врезал своим сильным кулаком, – А? Нечего сказать? – рычал он. – Вот тебе на память! – и стал бить ногами по ребрам.

Мне было жутко. Я подползла к какому-то дереву и впилась пальцами в его кору. Антон уже не двигался. Надеюсь, он претворился, чтобы этот урод от него отстал. Отец последний раз ударил ногой по его лицу и сказал:

– Чтобы я тебя с ней больше не видел… А ты! Живо пошла домой, шлюха! Нашла себе тут хахаля! – он поднял меня, больно сжав плечо, затолкнул в подъезд и захлопнул за мной дверь.

– Я тебя от этого отучу! – услышала я его пьяный голос за дверью… Потом шаркающие шаги… Он ушёл.

Я осторожно приоткрыла дверь, огляделась и ринулась к Антону. Он расслабился и лежал на грязной дороге. Я присела к нему, приложила комок снега к кровоточащей брови. Проводила холодным снегом по царапинам, оставленным осколками бутылки. Он приоткрыл глаза, и я тут же отдернула руку. Он попытался ухмыльнуться, но не получилось.

– Ты как? Жив?

– Конечно… – выдавил он.

Я сжимала от волнения снег.

– Вызови скорую, – тихо сказал Антон.

Я замялась и пожала плечами, потому что мобильного телефона у меня никогда не было. Он с усилием повернулся и вытащил из кармана джинсов телефон, но его экран ни в какую не загорался. На корпусе красовалась огромная трещина, оставленная, вероятно, ногой моего отца. Антон откинул в сторону бесполезный аппарат и попытался подняться. С трудом сел, опираясь на руки. Тяжело вздохнул и тут же поморщился от боли. Наверное, у него сломано ребро… Или даже не одно! Кое-как я помогла ему встать на ноги.

– Ты же не собираешься идти домой? Я тебя не отпущу в таком состоянии!

– Я не дойду, – ответил Антон.

– Тогда ко мне пошли!

Мы вошли в подъезд. Лифт оказался сломан, пришлось подниматься пешком.

– Надеюсь, у тебя хотя бы дома есть телефон? – спросил он.

– Ну… Надейся…

– Что, нет? И даже мобильного?

Я покивала. Он остановился, придерживаясь за перила. Ему было очень тяжело идти.

– Осталось немного, – попыталась подбодрить я, – уже пятый этаж!

– А нам на какой?

– На восьмой.

Он вздохнул, потом прокашлялся, и мы пошли дальше. Наконец, добравшись до квартиры, мы завалились туда и облокотились на стены напротив друг друга, пытаясь отдышаться. Однако, он тяжелый…

– Ты проходи.

Антон скинул ботинки и, пошатываясь, зашел в комнату.

– У меня есть молоко! Хочешь? – крикнула я из кухни.

Он что-то невнятно ответил. Я решила сама, принести ему стакан. Когда я пришла, он уже спал в кресле.

Да уж… Я в отличной ситуации… У меня дома почти незнакомый мужчина, в любой момент может прийти мой пьяный отец, а меня ещё и жутко завалили в школе уроками. Кстати, неплохо было бы этим заняться. Я села за стол. Из-за ощущения присутствия Антона мне было неуютно. При малейшем шорохе, я отрывалась от уроков и оборачивалась на него. Но постепенно я стала привыкать, и через некоторое время беспокойство оставило меня. Зачитавшись, я совершенно абстрагировалась от всего происходящего. Такое со мной часто бывает, особенно, когда я читаю историю или литературу. Сами предметы мне нравятся, но не учителя. Они только все портят.

Я потянулась на стуле и, случайно взглянув на циферблат, увидела, что уже девятый час. В этот момент Антон позвал меня. Я тут же метнулась к нему.

– Как ты?

– Плохо… Нет чего-нибудь от головы?

– Вон, в углу топор.

– А это зачем? – не понял он.

– Ну, от головы, – усмехнулась я. – Ладно, сейчас принесу что-нибудь.

– Уютно у вас тут… – сказал он мне вслед.

Когда я принесла анальгин, он был уже в коридоре и одевал ботинки.

– Спасибо, – сказал он, принимая лекарство и стакан воды, – хотя это вряд ли поможет.