— Ну да, а как же иначе. Конечно, за деньги.

— Я была уверена, что мы подпишем договор и потихоньку начнем его раскручивать. По крайней мере, Сосницкий дал мне понять, что именно так все и будет. Как обычно. Потом, правда, я усомнилась, но это… другой разговор.

— Какой — другой?

Лера нетерпеливо передернула плечами и заправила за уши буйные черные кудри, которые лезли ей в глаза и мешали говорить.

— Все получилось очень странно. Садовников разговаривал со мной так, словно, во-первых, он значительно больше меня знает, во-вторых, ему моя газета ни за каким чертом не нужна, а в-третьих, он совершенно уверен в том, что наша встреча чистая проформа. Он чуть не зевал, когда со мной разговаривал.

— Он всегда так делает.

— Что значит, всегда? Ты что, знаешь его?

Мелисса пожала плечами:

— Да так. Встречались пару раз, еще в прошлой жизни. Я одновременно с ним в МИДе когда-то работала. Только я была никто, клерк, а он начальник департамента какого-то. Я уже забыла.

Лера не стала вдаваться в подробности — и напрасно.

— Это все очень подозрительно, понимаешь? Почему-то в лобби оказался Баширов и еще какой-то мужик, со спины очень похожий на Боголюбова.

— Кто такой Боголюбов?

— Владелец газеты «БизнесЪ», ты что, не знаешь? Они наши прямые конкуренты, и я не понимаю, как он оказался в том же месте, где у меня были назначены переговоры с Садовниковым!

— А что тут такого-то?

— Да то, что до последнего времени никто не знал, кто получит заказ от «России Правой», мы или они! Вроде бы получили мы, а они остались с носом. Но откуда Боголюбов мог узнать, что мы сегодня и именно здесь встречаемся с Садовниковым?! Или меня кто-то из своих сдает?

— А что, у тебя в редакции не знали, с кем и когда ты встречаешься?

— Нет, — твердо сказала Лера. — Не знал никто, ну, о встрече в Питере знали, но о гостинице я никому не говорила. Даже Роме Полянскому, ну, тому красавцу, с которым я сидела за столом.

— Я не обратила внимания.

— Ну понятно, — язвительно протянула Лера, — ты ни на кого не обращаешь внимания. Странно еще, что на Ваську обратила. Впрочем, на него трудно не обратить, больно здоровый!

— Он мне не звонит, — сказала Мелисса и отвела глаза. — Он со вчерашнего дня так со мной и не помирился.

— Ах, боже мой, что за дела! — Лера опять заправила за уши волосы. — Позвони и помирись сама.

На это Мелисса ничего не ответила.

— Да, — вспомнила Лера. — Даже Роман не знал. То есть он знал, что мы встречаемся с Садовниковым в Питере, но где и когда, я ему не говорила до последней минуты. Нас просто встретила машина и привезла в гостиницу, только и всего.

— Ну, вот, как автор детективов, хочу тебе сказать, что это означает только то, что никто из ваших в убийстве не замешан.

— Почему?

Мелисса пожала плечами:

— Потому что оно явно спланированное, а если никто из ваших не знал, где вы встречаетесь, то и убийство планировать не мог.

— Да это все понятно! Мне непонятно, почему его убили практически у меня на глазах, зачем?! И днем, и в присутствии охранника!

— Охранник не помог, как видишь. Подстрелили как миленького.

— Знаешь, — сказала Лера, — ты с таким удовольствием это говоришь, что мне противно! Все же он был человек! Че-ло-век! И его убили у нас на глазах!

— Ну и ладно. — Мелисса отвернулась к окну, за которым в голубом небе пылал златоглавый Исаакий. — Мне нет до него никакого дела. Мне наплевать. Я даже думать о нем не хочу.

— Да это же убийство!

Мелисса вздохнула:

— Есть такие преступления, за которые убийце нужно орден давать, а не в тюрьму сажать. В этом случае я бы точно орден дала.

Лера засмеялась.

— Милка, у тебя припадок необъяснимой ненависти! Тебе нужно выпить чаю с коньяком и медом.

— У меня на мед аллергия. И потом, он не помогает от ненависти!

— Слушай, — вдруг сказала Лера, — а может, это ты сама его убила? Может, и не было никакого человека, который быстро побежал в сторону Вознесенского проспекта? Или был, но просто бегун, участвующий в весенней эстафете, к примеру, а? А ты дождалась, пока он выйдет из отеля, прицелилась — и чпок! Готово дело. А потом выбросила пистолет и пошла посмотреть на свою работу. Как тебе такой сюжет для романа?

Мелисса Синеокова, Людмила Голубкова, вдруг так изменилась в лице, что Лера Любанова перепугалась. Она решила, что знаменитая писательница сейчас хлопнется в обморок.