– Они и сейчас там! – доложил заведующий.

– Кто они?

– Один, по-моему, тот самый, которого мы видели у Коли Чубасова, – ответил Лазаренко, открывая дверь. – Только он вначале был один. А теперь не один – я думаю, что второй – это…

– Не частите, Михаил Исаакович, – прервал Георгий. – Где они?

– Похоже, в холодильной камере.

Вдвоем прошли в общий зал прозекторской, и Лазаренко показал рукой на дверь в хранилище. Фигура его была еле видна.

– Может, включить свет? – шепнул он.

– Не стоит. А вы сами-то здесь что делали?

– Ловил.

– Ловили?!

– Ну я подозревал, что это может повториться. И решил несколько ночей подежурить.

– Вас заметили?

– Не думаю.

Почувствовав жгучее желание разобраться с уродливым незнакомцем, Георгий вытащил пистолет, подошел к железной двери и прислушался. Вроде бы тихо. Он прислонился ухом и теперь явственно услышал шорохи. Отошел и взял дверь под прицел:

– Открывайте.

Лазаренко схватился за ручку, повернул щеколду и потянул дверь на себя. Со скрипом она отползла в сторону. В прозекторской было темно, и понять, кто или что находится внутри хранилища, невозможно. Звуки прекратились. Георгий подумал, что все-таки зря он не послушался старика, когда тот предлагал включить свет. Если бы хоть здесь, в общем зале, было светло, все легче заметить кого-нибудь внутри неосвещенной конуры.

– Михаил Исаакович, – зашептал он. – Вы меня слышите?

– Что?

– Надо все-таки включить свет, пожалуйста.

– Я попробую.

Вдоль коридорной стены Лазаренко направился к выключателю – Георгий слышал шорох его подошв. Сам же, напряженно сжимая рукоятку пистолета, не сводил взгляда с открытой двери холодильной камеры. Глаза вроде бы стали привыкать, и в чернеющем проеме заметны были прямые линии – полки, на которых должны лежать мертвецы…

…Должны лежать… Но один, по меньшей мере, не лежал…

Что-то мелькнуло внутри…

Георгий вдруг понял, что до сих пор не может поверить в идею Лазаренко о воскрешении. Как могут мертвецы оживать? И хотя за эту идею голосовали десятки фактов, она казалась полнейшим бредом.

Судя по звукам за спиной, Михаил Исаакович все еще искал выключатель. Георгий услышал перед собой тихие звуки и снова заметил в проеме движение, которое тут же прекратилось. Одно из двух – либо кто-то перешел с одной стороны хранилища на другую, потому и мелькнул в проеме, либо встал там, уже не двигаясь, и, возможно, готов прыгнуть сюда, в зал, в любую секунду. Что делать? Стрелять наугад? Неизвестно в кого?

Что же медлит Лазаренко?

Георгий весь был на взводе. На стрельбах ему иногда удавалось выбивать десять из десяти. И сейчас никакой осечки не должно быть! Он должен выстрелить прежде, чем страшный незнакомец сумеет применить свою силу внушения.

Он услышал, как тихо ругается Лазаренко – старик не может найти выключатель. «Видно, от страха ориентацию потерял. Впрочем, я неправ, старик достаточно смел – он ведь сам отважился выслеживать живых мертвецов…»

Георгий заметил, что от черного квадрата проема отделилось тощее пятно с невысокого человека ростом. И сразу же за ним – второе, повыше.

– Стоять! – скомандовал он.

Он все ждал, что опять произойдет невероятное – уродливый незнакомец снова использует свой трюк и время изменит ход. Но ничего не происходило – Георгий все еще мог управлять своим телом, хотя чувствовал проникающие в тело странные волны, которые, как ему казалось, исходили от низенькой фигуры впереди. Возможно, незнакомец пытался воздействовать на Георгия, но что-то у него не выходило.

– А ну стой! – снова крикнул Волков.

Но, оказавшись в зале, пятна непослушно двинулись в разные стороны. Первое, малорослое – к подоконнику. Второе, ростом повыше, – к Лазаренко, со стороны которого теперь почему-то не издавалось ни звука. Георгию казалось, будто та сила, что раньше сумела остановить их обоих в доме Чубасова, теперь действовала только на старика.

Времени на предупреждающий выстрел не было. В беспокойстве за старика, Георгий сначала шарахнул из пистолета во вторую фигуру, затем развернулся, чтобы прицелиться в первого. Но, вопреки его ожиданию, тот вовсе не собирался ломать окно и выпрыгивать. Хитрым маневром он обошел Волкова, и в тот самый миг, когда Георгий повернулся, маленькая черная фигура уже подскочила к нему, распространяя зловонное дыхание, от которого едва не выворачивало наизнанку.

Георгий слабо разглядел знакомый бледный овал безносого лица и черные впалые глаза. Какая-то сила заставила его пошатнуться, колени подогнулись сами собой. Фигура приблизилась вплотную и сразу что-то с невероятной силой втемяшило Георгию в голову, прямо в центр затылка. Ловя взглядом движущееся пятно, он сделал наугад несколько выстрелов. Грохот расплывался, видны были вспышки. Он понял, что время снова замедлило ход, хотя и не так катастрофически, как в момент первой встречи. Но ни одна пуля не достигла цели.

Вдруг тяжесть исчезла – урод отпрянул, намереваясь исчезнуть из поля зрения.

Георгий почувствовал, что пистолет все еще лежит в его руке, и всадил в чернеющую фигурку, вероятно, последнюю пулю в обойме.

Он вдруг почувствовал тошноту. Его вырвало от непроходящей боли в затылке, как после сотрясения мозга. Отдавшись рефлексу, на какой-то момент он потерял способность что-либо соображать. Вскоре, отдышавшись, сообразил, что в зале невероятно тихо. Поднял голову и заметил дрожащее мигание. Это вспыхнула лампа на потолке. За нею остальные. Но лампы были газонаполненные и, прежде чем зажглись все, ярко осветив зал, казалось, прошла целая вечность.