Шрифт:
– Жак, мне с хозяином нужно кое о чем переговорить тет-а-тет. Вы свободны, когда нужно, то я вас снова приглашу!
Как только за лакеем прикрылась дверь, я поднялся на ноги, подошел к столу и аккуратно разложил письмо на столе. Затем взял солонку и густо посыпал солью бумагу, взмахнул обеими руками. Последовал очень короткая вспышка пламени, которая, словно корова языком, слизала старый текст письма и восстановила тот, который под ним скрывался. Не обращая внимания на Бунга-Бунга, я поднял письмо со стола, чтобы тут же углубиться в его чтение. У меня было всего две минуты для того, чтобы успеть его прочитать.
В тот момент, когда содержание текста шифрованного письма окончательно закрепилось в моей памяти, то конверт и лист бумаги я сжег в стеклянной вазе для фруктов, которая стояла на столе. Затем я подошел к окну, через окно второго этажа начал рассматривать панораму французского Парижа. В тот момент этот город был накрыт вечерним туманом и, кроме своей улицы, проглядывающей сквозь деревья, я ничего не смог рассмотреть.
В этот момент моя голова работала над анализом, была крайне занята мыслями по поводу того, что я только что прочитал в шифрованном письме, полученным из самого Санкт-Петербурга.
В своем письме Алексей Васильевич Макаров дал мне ясно понять, что доволен результатами проделанной мной за месяц работы в Париже. Он также сообщал мне о том, что с этого месяца выделяет на постоянную мысленную связь со мной одного из своих дьяков писцов с тем, чтобы тот вовремя получал и доносил о поступающих сообщений из Парижа. Такие контакты в мысленном диапазоне должны осуществляться один раз в месяц, в последнюю субботу каждого месяца. В конце письма государев личный секретарь и помощник по внешней разведке интересовался, буду ли я иметь свободное время для того, чтобы в ближайшее время посетить какой-либо германский город на побережье Балтийского моря, где мы могли бы встретиться, переговорить без свидетелей?! Время такой встречи Алексей Васильевич пообещал сообщить дополнительно!
Я развернулся, медленно побрел в свою спальню комнату, где хранил носимую повседневную одежду. Мне нужно было переодеться и отправляться на очередную встречу с Антуаном де Монморанси. Спиной я почувствовал внимательный взгляд Бунга-Бунга и, развернувшись к нему лицом, я вдруг понял, что этот парень явно ожидал продолжения нашего разговора. Но только что прочитанное письмо из Санкт-Петербурга прямо-таки выбило меня из седла, я забыл, на чем конкретно мы в нашей беседе остановились.
Поэтому решил, не откладывая в долгий ящик, уже сейчас сделать деловое предложение своему мажордому Бунга-Бунга:
– Э, Бунга-Бунга, а что ты думаешь по отношению того, чтобы стать международным торговцем, начать торговлю Франции с Московией?
Этот вопрос для Бунга-Бунга оказался совершенно неожиданным, он выбивался из русла нашего предыдущего разговора. Поэтому мажордом резко притормозил с ответом, замерев на месте с широко раскрытым ртом. Мажордом Бунга-Бунга явно такого не ожидал! Ведь, сейчас он решил сыграть роль добропорядочного слуги, попросту хотел мне помочь, раскрыв дверь в спальню.
– Но монсеньор, вы мне ничего подобного не предлагали! Я нанялся к вам с тем, чтобы блюсти ваш распорядок дня, руководить прислугой. Сейчас покидать вас и Париж мне совершенно не хотелось бы! А в Московии, там же страшно холодно!
– Не спеши со своими глупыми выводами о Московии, Бунга-Бунга. Я же тебе не предлагаю меня покидать, наоборот организовывать эту торговлю мы будем вместе. Только ты, помимо того, чтобы быть моим мажордомом, станешь еще главой фирмы, которая займется торговлей между нашими двумя государствами. Помимо шестидесяти человек прислуги, ты будешь распоряжаться еще одним десятком клерков торговой компании. Причем, можешь не искать людей на стороне, а работу фирмы организовать так, чтобы наши слуги составили бы ее персонал. Так что сейчас все в твоих руках, у тебя имеется достаточно времени для того, чтобы хорошенько обдумать это мое предложение. Когда вечером я вернусь домой, тогда ты мне сообщишь свое окончательное решение по этому вопросу!
И, не дав Бунга-Бунга возможности мне снова возразить, я ловко проскользнул за дверь своей спальни. Мой мажордом прекрасно знал о моей привычке в том, что я ненавидел присутствие и помощь своих слуг и лакеев, когда облачаюсь в верхнюю одежду. Поэтому сейчас он вряд ли решится на то, чтобы нарушить этот мой распорядок дня, это мое одиночество в спальне.
2 Маркиз Антуан де Монморанси с видимым удовольствием воспринял мое предложение относительно того, чтобы с ним в одной упряжке занялись бы организацией торговли Франции с моей любимой, обожаемой Московией. Он позвонил в колокольчик, чтобы тотчас же появившемуся слуге приказать, позвать к нему некого мосье де ля Рунге. Через пару минут я имел удовольствие собственными очами лицезреть этого мосье, который, как две капли воды, походил на моего Бунга-Бунга. Только этот германо-французский моряк был лет на тридцать старше моего мажордома, имел седую голову, но черные, лихо закрученные к носу усы запорожского казака. Он по кабинету прошелся легкой, слегка раскачивающейся походкой бывалого моряка. Его лицо бывалого мореплавателя было изборождено глубокими морщинами, оно было загорелым до черноты, словно этот германо-французский моряк появился в этом кабинете, сойдя прямо с трапа своего корабля. Меня же до глубины души поразили глаза этого мосье де ля Рунге. Когда-то они были ярко голубыми, но морское солнце и ветра вымыли всю эту голубизну, сделав их совершенно бесцветными. Если у кого-либо возникает такая возможность, он может посмотреть в такие бесцветные глаза, то этот человек тут же, наверняка, отвратит свои глаза в сторону. Так как очень трудно смотреть в глаза человека-убийцы, который может с тобой навсегда покончить только из-за одной своей скуки! Перед любым судьей я мог бы поклясться в том, что мосье де ля Рунге имел глаза настоящего и профессионального убийцы, да и сам он был убийцей! Мосье де ля Рунге, видимо, знал об этой своей, скажем, странности, скрывавшейся в его глазах. Он перед маркизом де Монморанси встал именно таким образом, чтобы иметь возможность время от времени своими глазами контактировать с моими глазами. В какой-то момент моего разговора с маркизом наши глаза с этим мосье снова встретились. Честно говоря, мне совершенно не нравилась театральный антураж этой всей ситуации, чтобы какой-то там германский лягушатник так пожирал бы меня своими глазами убийцы! Не каждому русскому это могло бы понравиться! Но я не стал громко кричать, возмущаться и протестовать! Этого мосье следовало бы раз и навсегда поставить на свое место, чтобы он знал, что ко мне в дальнейшем следует относиться с большим уважением и почтением. В данной ситуации мне оставалось прибегнуть к помощи своей магии, чтобы этого германо-французского корсара-убийцу заставить плакать, умолять о пощаде. В самую последнюю минуту я посчитал, что такое мое поведение было бы не к лицу, достойным настоящего мужчины и воина! Поэтому медленно поднялся на ноги и, подойдя к мосье де ля Рунге, без особого размаха кулаком двинул его по зубам. Это мое поведение оказалось настолько неожиданным для обоих моих собеседников, что никто из них не успел этому удивиться. Только мосье де ля Рунге, словно пантера в джунглях, резко и грациозно развернулся на каблуках и, выхватив шпагу из ножен, ее острие приставил к моему кадыку. Я молчал, не защищался и не двигался, ожидая продолжения действий со стороны германо-французского корсара. Я рассчитывал на то, что этот мосье поостережется меня прикончить с первого же раза, что станет его большой ошибкой, так как второй такой возможности я уже ему не представлю. Так оно на деле и произошло! Корсар де ля Рунге, встретившись с таким резким и решительным отпором с моей стороны, так и не решился сделать решительного выпада вперед, чтобы своей шпагой пронзить мое незащищенное горло. До самого последнего момента этот убийца все еще продолжал играться, как дите, как не раз он такое делал и при встречах с другими людьми, которые делали в штаны от одного только его этого беспощадного взгляда. Сейчас оскорбляя меня этим своим взглядом, он не предполагал, что я пойду на столь решительный ему отпор, поставив на кон свою жизнь. Приставив шпагу к моему горлу, он не убил меня, теперь я мог поступать с ним так, как захочу! Я продолжал смотреть ему в глаза, а он уже отводил свой взгляд в сторону. Теперь и он сам хорошо понимал, кто стал хозяином положения, а кто превратился в простого слугу в этом нашем личностном споре! Жаль только то, что этот мосье мог бы, как и Бунга-Бунга, стать моим близким другом, если бы не приставлял своей шпаги к моему горлу!– Честно говоря, граф, не ожидал, что вы так легко и просто поставите на место моего опытнейшего капитана, морского бродягу, Себастиана! – Вдруг заговорил маркиз Антуан де Монморанси, с еще большим любопытством меня разглядывая.
Вот тебе и на, капитан Себастиан?! Я много слышал об этом капитане корсаре, который в свое время немало потрепал и ограбил испанские галеоны, английские торговые суда в южных морях у берегов Ямайки и Гаити. Значит, вот откуда пошло богатство рода де Монморанси, когда такие знаменитые капитаны корсары состояли у них на службе простыми слугами. А что касается самого этого капитана Себастиана, то его фрегат тут же покинул те южные моря, как только английские линейные суда стали бороздить воды тех морей, своими пушками уничтожая само пиратство.