Шрифт:
— Ишь, богов-то как несут! — сказал кто-то вполголоса злобно. — Что разделывают…
— Христос воскрес! — кричали радостно сектанты. — Христос воскрес!
Из крайней избы, черной, маленькой, ушедшей боком в землю, поправляя платок, выбежала молодая, босая, бедно одетая женщина, посмотрела на сектантов и опять скрылась в избу. Чрез минуту она снова показалась на улице, но уже с ребенком на руках. Следом за ней торопливо шел пожилой мужчина в лаптях с иконой в руках, и оба присоединились к толпе, встретившей их радостными кликами: Христос воскрес! Эта женщина, еще девушкой, восторженно религиозная, вышла замуж за одного из сектантов — конечно, не венчаясь. Чтобы прекратить соблазн,местный священник из села Хороброва отец Борис, боровшийся с сектантством с каким-то даже бешенством, настоял, чтобы полиция, придумав какой-то предлог, упрятала ее мужа в острог, а ее истязаниями и запугиваниями принудили отказаться от мужа и насильно выдали замуж уже по-настоящему, по закону — у нее был уже ребенок — за одного захудалого пьянчужку из Ольховки. Сперва новый муж жестоко бил ее за то, что она не хотела стать его женой, а потом потихоньку незаметно он покорился ей, стал слушать ее, покаялся, перестал требовать от нее сожительства и позволил ей у себя ждать времени, когда можно ей будет воротиться к первому ее мужу. И она сделала из него нового человека и вот привела его к малому стаду Христову.
— Братья, а где же брат Абрам? — вдруг воскликнул кто-то.
Брат Абрам исчез: убоялся. Это открытие не только не ослабило духа толпы, но наоборот, еще более разожгло ее настроение, еще более страстно захотелось всем теперь засвидетельствовать свою верность Христу…
Справа на холмике высился старый выветрившийся столб с безголовым металлическим орлом — здесь проходила граница губернии.
— Вали мету антихристову, братья! — крикнул кто-то. — Незачем разделять людей!
— Вали, вали! — восторженно поддержала толпа. — Не надо нам никаких перегородок! Все — братья… Вали!
Несколько человек подбежали к столбу и налегли на него. Другие с криками: «Не надо перегородок! Пусть все заодно будут! Пусть все будет обчее!» — торопливо разбирали жердяные прясла, отделявшие церковный лесок от крестьянских полей. Столб медленно накренялся набок.
— Вали его! Вали!
Столб тяжело рухнул и, нескладно переваливаясь, при радостном уханье толпы покатился вниз.
Ты мой! Не бойся ничего! —еще страстнее зазвенел чей-то голос, —
Хотя бы мир поднялся целый, —подхватил хор, —
И все свои направил стрелы В слугу спасенья моего! Не бойся ничего: ты — мой!На околице Хороброва остановились, не зная, куда повернуть: налево селом, на широкой улице которого уже шумел пестрый базар, или направо прямо на погост, к церкви, где еще шла обедня.
— Селом, селом! — послышались возбужденные голоса. — К мамону!.. А оттуда к попам…
Из крайних изб уже выбегали любопытные…
— Христос воскрес, братья! Христос воскрес! — приветствовали всех сектанты, но крики их были едва слышны в возбужденном шуме большого базара, где ржали последние уцелевшие от мобилизаций лошаденки, гомонила у серых ларей пестрая толпа, слышались уже пьяные песни местами — жена урядника приторговывала потихоньку водкой и ханжой, — звуки гармоники, смех и ругань. На углу пыльного переулка сидели на земле слепые и, протягивая перед собой деревянные чашки, гнусавыми голосами тянули жалостно старое сказание о Лазаре. Молодой форсистый парнишка, очевидно из призывных, громыхая тальянкой, вызывающе подпевал:
И-их, никаво я ни убила И диревни я ни жгла — Я студента полюбила, С ним в палитике жила!— Христос воскрес, братья… — восклицали сектанты, уже окруженные большой толпой любопытных. — Христос воскрес!
Торговцы вытягивали головы из своих серых ларей, и в глазах их был и испуг, и озлобление.
— Что это такое? К чему это? — беспокойно озирались они. — Смотрите, как с божьим-то благословением, с иконами как обходятся, а? Что такое?
— Смотрите: нас боятся! — с возбужденным смехом крикнул кто-то из толпы сектантов. — Не бойтесь: ничего вашего нам не нужно! И наше все возьмите… Вот держите: последнее!
И в толпу полетело несколько медяков и бумажек. Несколько человек со смехом бросились поднимать их. А сектанты все уже швыряли во все стороны все, что у них с собою было. Ольга сняла с пальца обручальное серебряное кольцо и швырнуло его к ларям.
— Все берите! Ничего нам не жаль! Христос воскрес!..
— Какая глупость! — кричали торговцы один другому. — Безобразники! И чего смотрит полиция?
— Это, брат, правда идет… — тихо проговорил молодой белобрысый мужик в лаптях, с тонким и острым носом, торговавший себе у ларя деревянную бадейку.
— А что, и ты из ихава брата? — подозрительно посмотрел на него торговец беспокойными глазами. — Проваливай, откуда пришел, покедова цел… Проваливай…
— Христос воскрес! Христос воскрес! — восклицали сектанты, и голоса их перепутывались с гомоном базара и с веселым перезвоном колоколов, звонивших к достойной. — Христос воскрес!