Между тем битва среди палаток римского лагеря продолжалась. Несмотря на то что большая часть воинов претора Глабра почти без сопротивления обратилась в бегство, среди римлян нашлись храбрые военачальники и легионеры, не пожелавшие постыдно бежать от плохо вооруженных рабов. Этих храбрецов было немного, не более трех сотен, но и с этой горстью стойких римлян воинам Спартака пришлось изрядно повозиться, окружив их на центральной площади лагеря. Эта площадь называется преторием, на ней находится шатер полководца.

Наблюдая за побоищем на претории, я старался разглядеть среди окруженных гладиаторами римлян Клодия Глабра. Однако претора не было среди сражавшихся легионеров, не было его и среди павших римлян, чьи тела лежали по всему стану.

После двухчасового сражения восставшие перебили всех римлян, окруженных на претории. Пребывая в озлоблении от понесенных потерь, воины Спартака зарезали всех пленных легионеров, числом около ста человек. Кого-то из пленников гладиаторы убивали быстро, красуясь своим умением умерщвлять человека одним ударом меча или копья. Знатных римлян, а также центурионов и оптионов, рабы перед тем, как убить их, подвергали различным истязаниям.

Я всегда был против бессмысленной жестокости, поэтому удалился в шатер претора, чтобы не видеть мучений пленников, которым гладиаторы выкалывали глаза или вспарывали живот, насыпая во внутренности раскаленные уголья.

Сюда же в преторский шатер вскоре пришел Спартак в сопровождении Арезия и Реса. Все трое были забрызганы кровью, а их разговор шел о преторе Глабре, который, судя по всему, сумел каким-то образом улизнуть.

— Андреас, ты видел Клодия Глабра в лицо, — обратился ко мне Спартак. — Осмотри всех убитых римлян, может Глабр нацепил на себя одежду простого воина, поэтому наши люди до сих пор не отыскали его тело.

— Это бесполезно, Спартак, — сказал Рес, устало опустившись в преторское кресло. — Я уже провел по всему лагерю одного римского пленника, он не обнаружил Глабра среди павших римлян.

— Все равно, пусть Андреас оглядит убитых римлян еще раз, — промолвил Спартак. — Надо также заглянуть во все палатки, может, Глабр испустил дух в одной из них, получив смертельную рану. Может, претор где-то прячется буквально у нас под носом!

— Радуйтесь! — вскричала Эмболария. — Я убила претора Глабра!

С этими словами храбрая амазонка водрузила мертвую голову на стол, стоявший рядом с преторским креслом.

Спартак, Арезий, Рес и я, окружив стол, несколько мгновений разглядывали отсеченную голову римлянина. В суровых чертах этого неживого лица было что-то стоическое. Плотно сжатые бледные губы, узкий волевой подбородок, прямой нос, высокий лоб с двумя поперечными морщинами, низкие густые брови, короткие волосы с проседью…

Спартак, Арезий и Рес посмотрели на меня, ожидая, что я скажу. С таким же ожиданием взирала на меня и Эмболария, грудь которой тяжело вздымалась после недавних ратных трудов и быстрого бега.

— Ну, Андреас, что скажешь? — нетерпеливо спросил Рес.

Превозмогая отвращение, я шагнул поближе к столу и кончиками пальцев осторожно повернул отрубленную голову так, чтобы рассмотреть ее в фас. Никаких сомнений не оставалось: меч Эмболарии сразил самого Клодия Глабра!

— Да, это претор Глабр, — сказал я и отвернулся, так как к моему горлу вдруг подкатила тошнота.

Спартак и Арезий кинулись обнимать Эмболарию. Рес, потрясая мечом, на радостях издал громкий боевой клич фракийцев.

В полуденные часы, когда солнце безжалостно припекает и в лагере все прячутся в тени полотняных навесов и в палатках, я старался выбираться в лес, до которого было совсем рядом, и подолгу бродил там в одиночестве.

После разгрома отряда претора Глабра в стан Спартака всего за несколько дней сбежалось около двух тысяч невольников со всей округи. В основном это были люди, достаточно настрадавшиеся в неволе, загрубевшие от тяжелой работы и частых побоев, накопившие в своем сердце столько мстительной злобы, что порой звериные замашки подавляли в них жалость и сострадание. Получив в руки оружие, эти люди стремились поскорее пустить его в ход, они рвались убивать римских граждан, свободных италиков, вольноотпущенников… Многим из них казалось, что наступают времена Сатурнова царства, о котором так любят рассуждать оборванцы-философы, и скоро на всей земле не останется знатных и богатых людей, поскольку все это сословие будет поголовно вырезано восставшими рабами.