– Случай весьма гнусный, Андреас, – подводя итог, сказал Крикс. – Не пойму зачем ты выгораживаешь этого незнакомца, с которым ты познакомился в бане. Он впутал тебя в такую мерзкую историю, а ты не хочешь даже намекнуть мне, как и где его следует искать. Не сквозь землю же провалился этот странный Гедеон!

К моей бурной радости, Крикс наотрез отказался выдать меня на суд властям Левк, заявив, что сначала нужно поймать главного зачинщика этого преступления. Келене в качестве морального возмещения Крикс отсыпал двести серебряных монет. Келена деньги взяла, но в лагере восставших больше не появлялась.

Самым худшим в этой истории для меня стал разрыв с Эмболарией. Самнитка почему-то уверовала в то, в чем меня обвиняли левкийские декурионы. Наше весьма эмоциональное объяснение друг с другом произошло перед моей поездкой в лагерь восставших для встречи с Криксом.

– О боги, в кого я, глупая, влюбилась! С каким чудовищем спала в одной постели! – выкрикивала Эмболария, швыряя мне под ноги мои вещи. – Наверно, обнимая меня, ты лелеял мысли об обладании какой-нибудь юной девочкой. Признайся, так? Ты сразу запал на Евклею, едва увидел ее первый раз там, на тропе в горах. Я заметила, как заблестели твои глаза, когда ты смотрел на нее. Не будь меня тогда с тобой рядом, ты наверняка не удержался бы и изнасиловал бедняжку Евклею прямо на горной тропе!

Я пытался возражать Эмболарии, старался ее успокоить, взять ее за руки, но самнитка брезгливо отталкивала меня от себя, не желая слушать мои объяснения.

– Теперь мне понятно, почему ты каждый день подолгу шлялся по городу, – гневно молвила Эмболария. – Ты выискивал дом, где живет Евклея со своей матерью. Ты медленно, но неуклонно шел к тому, чтобы добраться до Евклеи и надругаться над ней. Похотливый негодяй! Неужели тебе мало взрослых блудниц, коих полно в каждом городе, в каждой захолустной дыре!

Мне пришлось молча запихивать свои вещи в кожаный мешок, поскольку перекричать разгневанную Эмболарию у меня все равно не получилось бы. Мне ничего не оставалось, как перебраться в лагерь, ибо Эмболария больше не желала жить со мной под одной крышей. Она не желала даже видеть меня.

Однажды вечером Крикс пришел ко мне тку и заговорил со мной озабоченно-таинственным голосом.

– Поскольку многие наши соратники смотрят на тебя косо, Андреас, будет лучше, если ты исчезнешь из лагеря на какое-то время, – сказал Крикс, стараясь не смотреть мне в глаза. – Благо подвернулось срочное дело. На днях из города Аргириппы к нам добрались несколько беглых рабов. Они поведали мне, что в Аргириппе созрел заговор из тамошних невольников, которые готовы ночью открыть городские ворота и впустить наши отряды внутрь стен. Заговорщиков больше ста человек, у них имеется кое-какое оружие, поэтому им не составит большого труда перебить стражников у ворот.

У Крикса возник замысел отправить к Аргириппе отряд в пять тысяч воинов, которому надлежит как можно незаметнее подойти к городу в темное время суток. С этим отрядом восставших выйдут в путь и беглые рабы из Аргириппы, дабы загодя проникнуть в город и известить рабов-заговорщиков о том, что воины Крикса близко. Крикс решил отправить для захвата Аргириппы Ганника с пятью когортами галлов, Арвиния с двумя когортами германцев и Клувиана с двумя когортами самнитов и луканцев.

– Во главе отряда будет стоять Ганник, но главным его советником будешь ты, Андреас, – продолжил Крикс. – Если ты заподозришь что-то неладное или тебя посетит некое недоброе видение, в твоей власти будет отменить вторжение в Аргириппу. Я знаю, Ганник порой бывает горяч и необуздан, ему не помешает надежная узда.

Я с большой охотой согласился участвовать в этом походе, поскольку меня самого тяготило отчуждение ко мне многих военачальников и перешептывания воинов за моей спиной.

Из всех апулийских городов Аргириппа был самым большим после Канусия. Оба эти города лежат на плодородной приморской равнине, расстояние между ними не превышает и двадцати миль. По легенде, Аргириппу основал мифический аргосский царь Диомед, участник Троянской войны. Изначально город назывался Аргос-Гиппион, а нынешнее название ему дали римляне. Диомеду же приписывают и основание города Салапии, расположенного на побережье Адриатического моря примерно в пятнадцати милях от Аргириппы. Салапия считается якорной стоянкой аргириппинов.

От Левк до Аргириппы всего полдня пути, но отряд Ганника двигался к Аргириппе скрытно, окольными путями, поэтому потратил на дорогу больше суток. Еще сутки отряд Ганника провел в лесу в двух милях от Аргириппы, ожидая возвращения двоих лазутчиков, ушедших в город предупредить рабов-заговорщиков, что пришла пора браться за оружие. Лазутчики вернулись с печальной вестью. Заговор невольников оказался раскрыт, граждане Аргириппы провели дознание с пытками, выявили почти всех заговорщиков и немедленно казнили. Тела казненных были сожжены на пустыре за городской стеной, а обгорелые кости были закопаны в общей яме.