Дернулись американцы слишком поздно с просьбой о помощи к российскому ВКФ – генаи успели понастроить в захваченных системах достаточно боевых стационарных станций. Хорошо хоть враги пока несколько отстают от землян по научно-техническому уровню. И даже если они догонят и перегонят Землю технологически – не очень-то реальное предположение, но вдруг? – то в ближнем бою где-то один к пятидесяти они все равно будут проигрывать. Ну нет у генаев того, что у людей называется интуицией. Не дано.

– Деталировка активной цели произведена, – доложила Эвита. – Шесть тяжелых истребителей дальнего действия и боевой корабль малого класса типа корвет. Идентификация – генаи. Скорость, – приятный голос бортового информатора буквально пропел цифры.

Майор, удивленно-неверяще вслушался, глянул на боковой экран, где информация о целях была выведена несколькими строчками, и произвел оценочный расчет.

– Довы…лись! – ругнулся про себя Павел. – По скорости они нас, оказывается, уже почти догнали. И что теперь делать? Удрать-то к базе можно еще без проблем. Но тогда противник прорвется к Лазоревой и наведет там шороху. Помощь с базы придет слишком поздно. Только наша пара истребителей еще может их гарантированно перехватить на пересекающихся курсах. В ближнем бою у землян в любом случае преимущество. Но вот их количественное превосходство… Корвет – это серьезно. Одних зенитных турелей в районе десятка, а главный калибр если вмажет – мало не покажется. Надо делать ноги. А потом слушать в кабинете командира базы записи из системы Лазоревой с криками о помощи? Да я же после этого в глаза своим пилотам смотреть не смогу! Нет, в рапорте все будет чистенько – ввиду подавляющего численного преимущества противника строго в соответствии с таким-то статьями Боевого устава ВКСС было принято решение…

– Серхио, генераторы к бою!

– Выполняю, господин майор, – голос лейтенанта звенел от возбуждения.

– Мальчишка, – с теплотой и сожалением подумал Павел, – не понимает или не желает понимать, что мы идем умирать?

– Держись не далее двух тысяч от моего "Зубастика". Уцепись за мой хвост и прикрой своими защитными полями. Мне придется всю мощность пустить на переднюю полусферу. К гашеткам пушек даже не прикасайся – собьешь мне весь рисунок боя.

– А как же кормовая турель? – обиженно протянул испанец. Он что, только задний щит для командира, а самому стрелять нельзя?

– Только после того, как окажемся внутри их построения. Вот тогда, в задней полусфере, пуляй куда захочется.

– Внутри? Господин майор, они же нас гравитационками размажут!

– Без риска зацепить друг друга? Это вряд ли. В нас еще попасть надо, – хмыкнул Павел и, стараясь использовать каждую оставшуюся до начала боя секунду, начал в виртуале прикидывать различные версии схватки с врагом. Откидывал вариант за вариантом, пока не нашел несколько, пусть с не очень-то высокой вероятностью, но все-таки позволявших надеяться на успех.

– Серхио, переход на ручное, – отдал команду ведомому, сам переключая все каналы управления "Зубастиком" на штурвал, педали и электромеханический пульт.

При стрельбе из гравитационных пушек образуются слабые волны возмущения метрики пространства. Слабые, но с очень широким высокочастотным спектром. Время в этих волнах попросту рвется. Маленькие, еле заметные скачки на какие-то пикосекунды. Но их вполне достаточно, чтобы тонкая электроника напрочь свихнулась. У компьютерщиков это, кажется, называется иголками. Когда сигналы из-за неизбежных задержек в линиях связи приходят не вовремя. А тут эти задержки хаотически возникают прямо внутри электронных блоков. Распространяются волны возмущения на тысячи и десятки тысяч километров. При стрельбе главным калибром – аж на сотни тысяч. Человеку рваное время почти до лампочки – кратковременный отказ вестибулярного аппарата и легкая тошнота. При надлежащей тренированности переносится без проблем. А электроника скисает мгновенно. Поэтому в бой – только на ручном управлении.

– Готов лейтенант? – запросил Павел у ведомого.

– Так точно, господин майор! – лихо отрапортовал Серхио.

Бу-бух! Звук в безвоздушном пространстве не распространяется, но преобразование огромной накопленной в гравитационных генераторах энергии, как бы тщательно главный калибр отъюстирован ни был, вызывает небольшое сотрясение близлежащих элементов корабля, передающихся по корпусу в пилотскую кабину в виде громкого гула.

Павел разрядил генераторы пушки в направлении вражеского корвета, без малейшей надежды на попадание в цель. С восьмидесяти тысяч километров поразить противника даже из главного калибра эсминца невозможно. Что уж говорить о вдвое более слабом орудии тяжелого истребителя-перехватчика. Эффективная дальность стрельбы "Зубастика" не превышала пятнадцати тысяч километров. Но теперь враг минимум на полчаса лишен возможности использовать гиперпространственные движки. Не запускаются они без компьютеров. А если корабли уже в гипере, но не успели уйти далеко, то выскочат в обычную метрику как пробка из бутылки теплого шампанского. Теперь основная задача – войти в клинч.

Землянин, тем более ветеран, не говоря уже о лучшем пилотажнике фронта, таком как майор Затонов, выполняет манёвр в бою практически не думая – на одних отработанных годами навыках, а генаи даже командой не способны раз и навсегда запомнить мышечные усилия пилота, не дано. Потому и берут количеством, никак не качеством. В ближнем бою люди заметно лучше пилотируют, чем враги.

– Лейтенант, стимуляторы! – напомнил ведомому Павел, сам выжимая на пульте соответствующую клавишу. Игла дозатора воткнулась в шею и впрыснула в сонную артерию боевой коктейль, резко ускоряющий восприятие, увеличивающий силу и улучшающий способность переносить перегрузки. Гравикомпенсатор – это конечно хорошо, но без тонкой электроники он срабатывает с заметной задержкой. Что, соответственно, приводит к кратковременным, но от этого отнюдь не теряющим силу ударам по телу. Как будто кувалдой огрели!