Я, прославляемый везде~

Моя гигантностъ—не утопия.

Хочу кататься я в ланде

(А. Бухов, Письмо Игоря Северянина).

Эффект, естественно, усиливается, когда присоединяемые элементы — частицы, окончания имеют оттенок просторечности или разговорности, как например окончание партитива в след, шутке: Без кайфу нетлайфу.

Этот пример показывает, что в случае вариативности партитив ощущается носителями языка как более разговорный, чем родительный падеж: при замене родительным (Без кайфа нетлайфа)комический эффект заметно уменьшается.

Форма местного падежа также ощущается как «не совсем литературная»,— ср. шутливое стихотворение, где она образована (вопреки нормам литературного языка) от существительного пляж.

Надену я черную шляпу,

Поеду я в город Анапу И целую жизнь просижу На соленом, как слезы, пляжу (В. Шкваркин, Чужой ребенок).

2. Нередко обыгрывается невежественное осмысление иностранных имен собственных на - а, -якак обозначающих лица женского пола:

(1) Сенечк а.... Мария Сергеевна, я вас любил без нахальства,, вежливо, как Данте свою Петрарку (В. Шкваркин, Чужой ребенок, I).

(2) Подумаешь, Спиноза нашлась!

Языковая игра зачастую проявляется в использовании архаичных (древнерусских и старославянских) или же чужих (чаще всего латинских) морфологических элементов:

(1) Умре Владимир с горя ,

Порядка не создав.

За ним княжить стал вскоре Великий Ярослав (...)

Увидя, что все хуже Идут у нас дела,

Зело изрядна мужа Господь нам ниспосла

(А. К Толстой, История государства Российского от Гостомысла до Тимашева).

(2) —Пещись о носах, ему не принадлежащих, что могу рещи о прочей России(М. Салтыков-Щедрин, по [Ефимов 1953]).

(3) —Да, маменька, великая это тайна— смерть! не весте ни дня, ни часа—вот это какая тайна!(М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлевы, I).

(4)— Здравствуй, друже (А. Чехов — В. А Гольцеву).

(5) — Меня прогнали! — говорил он, трагически мотая головой,—Прогнали за то,что л выпивохам! А не понимают того,что лпил с горя, с досады!(А. Чехов, Сущая правда).

(6) J7 же во всю л*ою жизнь(...) пе пожелал жены ближнего моего,пи раба его, пи воли его, пи всякого скота его(...) Правда, в лености житие мое иждих , без ума сме-яхся , объедохся, опихся , блудил, по ведь все ото личное(А Чехов — И. Л. Леонтьеву (Щеглову) 22 мар. 1890).

(7) Преизрядной стихотворец Балтрушайтис, вгиед в ресторацию, усмотрел в оной бывшего во многой славе сочинителя Куприна,тсоего пе токмо в отечестве чтили, но и на французской, английской и гигипанской язык прелагали(А. Измайлов, Плутарх Российской, или Ридикюль остроумия).

(8) Истомных сред моих яд чарый пролияв ,

Свершил я в душах сев. Взъярясъ, взыграл духросский.

Доколь в пиитах жив Иванов Вячеслав,—

Взбодрясь, волхвует Тредьяковский.

Хмель чарый, звончат глас, свирель утомных кущ Я паки в стих приял,—стих плесни полн и ржавин.

Сокровныймне в волшбе из круговратных пущ Взревев, возревновал Державин(А Измайлов, Пар. на Вяч. Иванова).

(9) — Господи!(...) Зи что наказуегии? —взвыл декадент, решив, что к Богу удобнее адресоваться по-славянски— Наказуегии за что?!(Тэффи, Забытый путь).