– Выпьем? – к удивлению Евы предложил милый Генрих.

– Не откажусь. – сказала Ева, и без того немного поддатая.

Генрих подал бокал с шампанским и сказал:

– Так о чем это мы? Ах, да! Я думаю, что вы, даже, чересчур фотогеничны. У вас невероятное лицо! Сколько вам лет?

– 16! Ой, 18! – путалась Ева.

Она не могла понять, то ли это алкоголь, то ли это Генрих вскружил ей голову и спутал мнимое с реальным. Она мило улыбнулась с неловким взглядом.

– Так 16 или 18? – смеялся Генрих.

– 18!

– 18?

– Да, а что?

– Я бы сказал, что, все-таки 16. У вас очень молодое лицо и нежная кожа. – сказал Генрих, слегка притронувшись рукой к щеке Евы, - А выражение лица! Это же мечта фотографа! С вас можно лепить и лепить! Эти естественные брови! Они восхитительны! Глаза, лицо… Оно у вас такое интересное. Его форма. В нем есть что-то необычное. Что-то от парня. И это притягивает. Вы не похожи на остальных моделей. Вы не испорчены природой, и не испорчены руками множества стилистов и фотографов. Я не видел вас раннее?

Ева примлела от всего этого. Она потеряла ориентацию в пространстве, осознавая, что только фотографу (такому как Генриху) дано понять красоту чего-то стоящего. И от этого у нее был мысленный экстаз.

Сара, узрев все это, была готова порвать на себе волосы от злости и ревности к Генриху. Она не находила себе места, наблюдая за всем этим. Ева, пытаясь включиться в разговор, сказала Генриху:

– А? Нет-нет! Вас уж я точно не видела!

– В вашем лице уйма харизмы! У вас большое будущее! Я не могу поверить, что нигде не видывал вас раннее! Неужели вас никто не фотографировал? Вы хоть раз позировали на камеру? – с огнем в глазах говорил Генрих.

Еве льстили все эти слова. Внутри у нее был взрыв эмоций, которые вызывали в ней улыбку. Она была такой своевольной, что даже стальные нити не сшили бы ее. Она поражалась тому, каким открытым оказался Генрих. Она даже подумать не могла, что 25-ти летний всемирно известный фотограф, который имел кучу признания, денег и славы мог бы вот так просто общаться с человеком, которого знает не более 20-ти минут. Он бы мог быть гордым и самовлюбленным скупым на слова нарциссом. Но он был не таким. И это поражало Еву.

Он казался ей чуть ли не идеалом парня. Он никогда не острил, не шутил на больные темы. Он был серьезным человеком, но умел улыбаться и быть милым. Он умел говорить комплименты. Он никогда не позволял себе грубой критики. Казалось, светский мир вовсе на него не влияет, коль он такой не испорченный. Вот, почему его все любят, и почему Сара так крепко держится за него. Ева таяла на месте.

– Собственно, за этим я и здесь! – позволила она сказать себе нечто большее, чем намек.

Генрих сделал удивленное лицо, после чего сказал с улыбкой:

– Вы хотите, чтобы вас фотографировал я?

– А почему бы и нет! – пошла в атаку Ева, немного сблизившись с Генрихом.

– Ева, я бы с удовольствием поработал с вами. Но, извините, у меня очень напряженный график работы. Он не позволит мне этого. При всем том, что я бы очень хотел.

– Совсем никак? – разочарованно сказала Ева.

– Совсем. – с жалостью в глазах вбил гвоздь Генрих в чувства и желания Евы.

Она потухла как спичка. Она не знала, что сказать в ответ. Но и на колени становиться она тоже не желала. Ее внешний вид выказывал все ее эмоции. Она повернула голову в сторону в грустном размышлении, все больше темнея в лице. Генрих, видя все это, не смог промолчать и сказал:

– Ева, не печальтесь! Вы действительно хотите этого так сильно? – повернув ее лицо к себе своими пальцами за подбородок Евы.

Ева, не поднимая глаз, покивала головой. Генрих сказал:

– Я понимаю вашу цель. И я действительно считаю, что из вас бы мог получиться прелестный плод. Я тоже не хочу, чтобы такой плод пропадал. Рожден цвести, а затем умереть. – Ева подняла на него свои глаза, Генрих продолжил, - Лично я не могу этим заняться. Но я бы мог посодействовать. Сейчас я выпишу пару номеров фотографов. Они все мои знакомые, живут в Лондоне, все они очень талантливы и креативны.

Генрих стал лазить по карманам своего пиджака. Он наткнулся на бумажник, из которого торчала визитная карточка, после чего он сказал:

– Вот, возьмите! Пригодиться! На всякий случай! – и всучил Еве свою визитную карточку.

Он искал по карманам дальше, но больше ничего не нашел. Видимо, он оставил свой блокнот в комнате Сары, или в любом другом месте, где лежали его вещи. Поэтому, это стало проблемой в данный момент.

Генрих хотел что-то сказать, но вдруг Сара появилась у него из-за спины, обняв его за плечи, и сказав: