Светлая, хоть и загорелая, кожа, правильные черты лица, темные волосы, изящество фигуры – ее можно было бы принять за горожанку, даже за уроженку столицы Империи, дочь одного из знатных родов. Но одежда – совсем не такая, как носят у него на родине; там девушки могли надеть платье и накидку из шерсти, чистых и ярких цветов, а на этой – рубашка, юбка, безрукавка, все каких-то зеленовато-бурых, неприметных цветов, встреть такую в толпе ли, в лесу – пройдешь и не заметишь. И все равно Дайрана не оставляло ощущение, что вот переодеть ее – и перед ним могла бы быть его сестра, настолько эта девица была похожа на нее; а Дайран принадлежал к старинному роду и знал толк в женской красоте. Молода – по виду не больше двадцати. Вот бы услышать еще ее выговор – кто же она, северянка или все-таки с Юга?

Девушка расстегнула темно-зеленый плащ, на лбу у нее выступили капельки – жарко. Негромкий звон сопровождал каждое ее движение. Дайран присмотрелся – и обалдел. Руки ее были скованы длинной цепью, тяжелой даже на вид. Грубые браслеты казались огромными на тонких запястьях.

Вот это да…

В сопровождении Особых, да в цепях… Ох, неспроста. У Дайрана мелькнуло нехорошее подозрение, что девушка эта как-то связана с вызовом его сюда. И смутное ощущение опасности зашевелилось под ложечкой. «Смотаться бы», - подумал он уныло, потому что ощущениям своим привык доверять за эти годы военной службы. Но смотаться прямо сейчас было не просто невозможно – это значило бы выглядеть трусом в глазах Особого отдела. А с ними не шутят…

Девушка перевела взгляд на Дайрана, и он поразился редкому сочетанию цвета ее темных волос и глаз – ярко-серых, прозрачных при свете и совершенно черных в сумерках. На Юге он не встречал такого; если серые глаза – значит, светлые волосы, если черноволосые, то и глаза – темно-карие. Значит, и вправду не южанка, не из Империи. Но Боже правый, в этой дыре, где не то что красивых, а и просто миловидных женщин по пальцам перечесть – откуда она взялась такая?

Скрипнула входная дверь, на пороге выросла длинная худая фигура.

Ага, похоже, вышеупомянутый отец Иероним.

Дайран не ошибся. Оказался прав он и в своих предположениях относительно девушки. Ему вменялось в обязанность довезти пленницу – ему не назвали имени, но сказали именно так: пленница, и понимай как хочешь, - до границы с Империей. В провожатые давался второй монах и карта с примерным указанием маршрута, на расходы – увесистый мешочек, по его тяжести Дайран лишний раз убедился, что не так оно все просто, как ему пытаются внушить. Сроку на все про все – две недели максимум. В полк не возвращаться, к выполнению задачи перейти прямо сейчас, его начальство известят.

По такой вот погоде да на ночь глядя?

Самым сварливым тоном Дайран заявил, что ночью в такой грязи бултыхаться не намерен, что лошадей ему жаль и себя тоже, и что пусть его хоть убивают на месте, но раньше, чем завтра утром, в путь они не тронутся. Отец Иероним на это ответил, что теперь его это мало волнует, но пусть капитан Ойола подпишет вот эту вот бумагу, в которой всю ответственность берет на себя.

Черт с вами, подпишу, - сказал Дайран. – Дайте перо. Я не самоубийца и не идиот. И жрать хочу, как волк последний. – Подмахнув документ, он добавил про себя: - А заодно и девчонку покормить надо, а то она у меня ноги протянет в дороге…..

От его взгляда не укрылась бледность девушки и голодный взгляд…

Хозяйка, - окликнул Дайран. – Собери-ка нам на стол. И этой вот леди… вино у тебя есть? Нет? Вот, возьми, - он достал из мешка флягу. – И леди налей стаканчик…

Он повернулся к отцу Иерониму.

Мне что, так и таскать ее в этих железках?

Особист отвел его в сторону.

Молодой человек… Я, конечно, понимаю, что советы вы выслушивать не намерены. А посему ставлю в известность: приказано кандалы с этой, как вы выражаетесь, ледине снимать ни при каких обстоятельствах. А если бы вы все-таки выслушали мой совет, я бы сказал вам: держитесь с ней как можно…ммм… холоднее. И не поддавайтесь на очаровательную внешность и хрупкий вид.

Да почему? – воскликнул Дайран. – Кто она, убийца? Воровка? Могу я хотя бы знать, в чем дело и кого я везу?

Отец Иероним вздохнул: ну, и туп же ты, капитан…

Эта девица, - он перешел на шепот… - из лесных людей. Дошло? Зачем железо, тоже понятно?

Дайран открыл рот. И закрыл его. Со стуком.

Вот именно, - заключил отец Иероним. – Вы все поняли? Ну-с, тогда счастливо оставаться и удачной дороги. Идемте, коллега.

Две неслышные тени исчезли за дверью, и даже звука шагов не было слышно, только кони заржали во дворе.

Ночью Дайран долго не мог уснуть. Казалось бы – устал до дрожи в ногах, а сон не шел, словно бабка нашептала. «Может, правда, нашептала?» - пришла опасливая мысль, но он отогнал ее. Дайран не верил в сказки бабушек. Но что делать, если – вот она, живая сказка, лежит в другом углу комнаты, и дыхание ее, легкое и ровное, слышно ему, и звон кандалов, когда она шевелит во сне руками.

Дайран вспомнил, как аккуратно и неторопливо девушка ела… а ведь голодна – он готов был поклясться, что самое меньшее сутки у нее во рту ни крошки не было. Но лишь испарина выступила у нее на висках и над верхней губой, а движения оставались все такими же ровными, лицо – таким же замкнутым. Поев, девушка негромко поблагодарила хозяйку, на что та только вздохнула с жалостью, и попросила разрешения умыться.