быть втянутым в бизнес Рио.

Рио просил меня помочь сделать ему некоторые вещи, пару раз. И я делал. Но я не

продаю наркотики парням, которые отдают последнее десять центов, чтобы получить

дозу.

Последний раз, когда я должен был продавать наркотики Рио, это был парень с тремя

детьми. Он привел трех детей к нам в дом, и когда я увидел их тощие лица, и их рваную

одежду, я не смог этого сделать. Я отказался продать ему дурь. Это не делает меня

хорошим человеком или что–то такое, но если бы ни продал я, то ему продали бы

другие.

– Послушай, Калеб, - говорит Рэмси, когда открывает папку с моим именем во вкладке

верхней части, – Ты попал в большую беду. Чикагские судьи не прощают повторов,

особенно если эти люди живут в наркопритонах с метамфитамином, стоимостью более

пятьдесят тысяч долларов и списков клиентов на него.

– Я не дилер, - говорю я ему, – Я работаю в Чикагской Утилизации.

– То, что у тебя есть работа, не означает, что ты не дилер.

Он берет телефон и протягивает его мне.

– У тебя есть один телефонный звонок. Скажи мне номер.

Я положил телефон на стол.

– Я отказываюсь от права на звонок.

– Семья? Друзья?
– предлагает он.

Я качаю головой.

– Никого нет.

Рэмси откладывает телефон.

– Разве ты не хочешь, чтобы кто-то вытащил тебя? Судья определит залог позже, сегодня

или завтра. Но ты должен быть готов.

Когда я не отвечаю, он листает мой файл. Он рассматривает его около двух минут.

– Здесь говорится, что Деймон Мэннинг был твоим куратором.

Деймон Мэннинг должен был убедиться, что я не влипаю в неприятности, после того как

меня выпустили из колонии. Он был большим черным парнем, которого до смерти

боялась моя мама, когда он приходил в наш дом, во время его плановых визитов. Деймон

назначил мне общественные работы, и постоянно пилил, тем, что я должен оправиться от

тюрьмы, вернувшись домой.

Он не примет однословные ответы или молчание вместо ответа. Этот парень, большая

задница, который не нуждается в чьем-либо дерьме, и каждый раз, когда я лажал, он

говорил, чтобы я все исправил, иначе он лично скажет судье, засадить меня обратно. Я не

сомневался, он это сделал бы.

Рэмси пишет номер и показывает мне.

– Что это?

– Номер телефона Деймона Мэннинга.

– И зачем мне это?
– спрашиваю я.

– Если у тебя нет друзей или семьи, которые могут тебя вытащить, то я предлагаю

позвонить ему.

Я качаю головой и говорю:

– Ни за что.

Рэмси подталкивает телефон ко мне и откидывается на спинку стула.

– Позвони ему. Если этого не сделаешь ты, это сделаю я.

– Почему?

– Потомучто я читал отчеты Деймона о тебе и он редко ошибается в своих оценках.

– И что он написал? Что я полный критин, который заслуживает быть запертым навсегда?

– Почему бы не позвонить и не спросить у него самого? Ты в большой беде Калеб. Тебе

нужен кто-то на твоей стороне.

Я беру телефон и качаю головой от досады. Не похоже, что Рэмси дает мне выбор. Я беру

телефон и набираю номер.

– Это Деймон, - ответил глубокий голос.

Я прочистил горло.

– Хммм… это Калеб. Калеб Бекер.

– Почему ты звонишь мне?

– Я как бы, попал в беду, - говорю я, затем прочищаю горло. Я глубоко вздохнул и

неохотно ляпнул, - Мне нужна твоя помощь.

– Помощь? Я не знал, что ты знаешь это слово.

Я в вкратце объясняю мою ситуацию. Он тяжело вздыхает несколько раз, но говорит, что

он уже в дороге на вокзал.

После моего звонка, меня отводят в КПЗ и я жду его.

Спустя час, мне говорят, что у меня посетитель, и приводят туда,что я полагаю, является

одной из комнат допроса. Ох, Боже. Если раньше все было не так плохо, то теперь я

чувствую, что все ухудшается, когда очень разъяренный Деймон проходит через

металлические пуленепробиваемые двери.

– Во что, черт возьми, ты влип на этот раз, Беккер?

– В чертовы неприятности, - говорю я ему.

Деймон скрещивает руки на груди.

– Я мог поклясться, что ты парень, который сделал одну ошибку и собирающийся