блузку. Она смотрит на меня, приподняв брови. Когда она отодвигает ткань в сторону, как

будто впускает дневной свет, открыв шторы, показывает кружевной черный лифчик,

который многого не скрывал. Мне нравятся уступчивые девушки, которые не ожидают,

что я буду одним из хороших парней. Если на них одеты черные кружевные лифчики, все

гораздо лучше. Я стягиваю с себя рубашку и подхожу к ней.

– Твоя татуировка такая сексуальная, - мурлыкает она, когда мы лежим вместе в кровати.
–

Это как черное пламя.

Я сделал тату в Чикаго, как символ неповиновения.

Быть здесь с Брэнди - это тоже символ моего неповиновения.

Мы еще даже не поцеловались. Я не уверен, хочу ли я поцеловать ее. И хотя эта мысль

должна встревожить меня, я не думаю об этом, это слишком тяжело, потому что

чертовски трудно думать упорядоченно, когда ты пьян, и она маневрирует, чтобы

оседлать меня, и в моей голове пустота.

Она прослеживает тату на моем бицепсе своими пальцами.

– Хочешь посмотреть мою?

– Конечно.

Она встает на колени надо мной, поворачивается и тянет вниз свои штаны. Конечно, у нее

есть тату красного единорога с радужными крыльями прямо над ее задницей.

– Мило, - говорю я, но начинаю ощущать беспокойство, поэтому добавляю, - Покажи мне,

что еще у тебя есть.

Нам бы лучше перейти к этой части, потому что я должен вернуться в свою комнату в

ближайшее время. Мне лучше не отсутствовать, когда Деймон и остальная часть группы

вернутся.

Брэнди облизывает свои губы в форме сердца, когда изгибается, разворачиваясь назад, и

снимает свои штаны с низкой посадкой.

– Мне нравятся парни, которые знают, чего хотят. Чего хочешь ты, Калеб?

– Я готов для чего угодно.

– Я тоже, - говорит она, впиваясь ногтями в мою грудь и двигаясь ниже. И ниже. Это

больно, и я думаю, что она сдирает слой или два с моей кожи. Она скользит вниз по

моему телу, и я решаю, что мне все равно.

Я лежу на спине, приветствуя то, что я знаю, последует дальше. Когда ее опытные руки

расстегивают пуговицу и молнию на моих джинсах, освобождая меня из заключения, я

наблюдаю, и моя голова кружится. У нее нет проблем с фокусировкой, несмотря на то, что

она пьяна так же, как и я. Все, что она делает, хорошо организованно. Эта девушка

является даже большим профессионалом в этом деле, чем в распитии пива. Я закрываю

глаза и говорю своей нижней части тела наслаждаться вниманием. Я определенно

поглощен этим.

Таким способом погружаюсь в это.

Сказать, что я прямо сейчас возбужден, будет преуменьшением в мега пропорциях. Я

только не уверен, проблема ли то, что за закрытыми глазами я представляю девушку,

которая хромает и ненавидит меня…

Мэгги.

– Что ты только что сказал?

А?

– Что?

Я открываю глаза и смотрю вниз на Брэнди, расположившуюся над моими расстегнутыми

штанами.

– Ты только что назвал меня Мэгги?
– осуждающе спрашивает она.

– Нет, - сказал я что-то или нет, но Брэнди совершенно точно не Мэгги, - Извини, -

нескладно добавляю я.

Она пожимает плечами.

– Все нормально.

Не долго думая, она тянется к ящику тумбочки и вытаскивает маленький пластиковый

пакет. Она извлекает из него желтую таблетку со смайликом на ней, кладет ее в рот и

медленно вдыхает, как будто наслаждается вкусом.

– Вот, возьми Адам, - говорит она, протягивая еще одну мне.

Я смотрю на таблетку:

– Что такое Адам?

– Ты знаешь, это Экстази. Возьми ее и положи под язык. Я обещаю, ты не будешь думать

больше ни о чем, но хорошо проведешь время со мной.

Звучит неплохо. Я сажусь и беру у нее таблетку. Если то, что я приму эту небольшую штуку,

заставит меня забыть обо всем, кроме отличного времяпрепровождения, я готов. Но

когда я собираюсь закинуть ее в рот, я думаю о своей маме. Моя мама крепко подсела на

сильнодействующие препараты. Напиться до беспамятства - это достаточно скверно, но

прием таблеток…

Черт.

Глотание таблеток переведет все на совершенно другой уровень. Я протягиваю таблетку