Они миновали несколько лестничных пролётов, затем Юля свернула в коридор и вскоре остановилась перед закрытой дверью. Андрей машинально взглянул на номер - четыреста пять.

– Вот... Всё. Спасибо, что помог.

– Вот уж не за что, - хмыкнул Андрей.

– До свидания.

– До свидания.

Андрей спустился вниз, ещё раз ощутил между лопатками взгляд совы-вахтерши и вышел на улицу. Нужно было ехать домой.

Предосенье щедро раздавало свои милости. Безбашенная синь неба сменилась полупрозрачной серо-голубой пастелью. Тоненькие нити паутинок цеплялись за воздух, в котором плавал запах дыма и древесины. Казалось: наконец-то в жизнь, как в мозаику, встроился недостающий фрагмент, и теперь все правильно, хорошо, а будет еще лучше.

Андрей открыл дверь в квартиру и отчего-то поежился. Удивился, было, что дочь его не встречает - обычно десятилетняя егоза кидалась на шею с визгом - потом вспомнил, что Машка в лагере до тридцатого августа. По коридору фланировала жена с телефонной трубкой у щеки. Кивнула, бросила: «Привет», - и пошла дальше, чирикая в трубку об очередном архиважном. Андрей проводил взглядом синий халат в ромашках, колышущийся под ним Ольгин зад, вздохнул и принялся разуваться.

***

В бухгалтерии царил особый кабинетный уют. С виду все строго: столы да компьютеры, но на подоконнике - за жалюзи - ворох разноцветных журналов, пустая ваза для цветов, там же прячется чайник, а в тумбочках ждут своего часа веселенькие кружки.

– Оля, чай пить будем?
– предложила одна из обитательниц кабинета.

– Будем, Танечка, будем, - со вздохом согласилась вторая.

– А ты чего такая? Нет, ты чего такая второй день? Случилось что-нибудь?

– Не знаю. Может, нет еще, а может, уже и да... Подожди.

Ольга взяла с подоконника пустой чайник, вышла и вскоре вернулась уже с полным. Пристроила его на подставку, щелкнула кнопкой и вновь села за стол. Уложила подбородок на сведенные вместе кулачки.

– Ну?
– сделала внимательное лицо Танечка.

– Кажется, мой загулял, - сообщила Ольга.

– Ка-а-ак?!
– Танечка, благодарная слушательница, эмоций не сдерживала.

– А так. Он бегать по утрам начал, представляешь, Тань?

Чайник щелкнул, отключившись.

– Представляю... А, может, он просто так начал? Ну, там, спорт, футбол с мужиками?..

– Ага, если бы... Он смотрит теперь. По-другому как-то смотрит, понимаешь, Тань? И что-то думает все время, думает. Недавно сказал, что ему халат мой не нравится...

Ольга вдруг до слез, до горлового спазма, обиделась на Андрея. Как будто только ему тридцать девять, как будто только ему вдруг открылось страшное: раньше все было в горку, а теперь с горы. С ней тоже что-то такое происходит, ей тоже трудно, она тоже не знает, кто она - будущий пожилой человек или... Или что?

– Оля, ну смотри...
– Татьяна взяла с подоконника один из лежащих там журналов.
– Смотри. Вот, в «Метрополитене», я прямо вчера читала...

Татьяна быстро перелистала страницы, нашла нужную и принялась зачитывать с выражением:

– Если у вашего партнера завелся неоперабельный бес в ребре, ни в коем случае не делайте резких движений. Романтический ужин при свечах и горячая ночь помогут вам исправить ситуацию. Запаситесь массажным маслом и кружевным бельём...

– Ой, Таня!
– перебила её Ольга.
– Ну какое масло, какое бельё? Ну куда мне всё это? Буду, как разряженная корова...

***

Андрей понимал только то, что он ничего не понимает. Зачем-то начал бегать. Откуда-то появилось нежелание бывать дома - всё мешало, тёрло и мозолило. Почему-то думалось о попутчице из электрички - Юле, - и крутился в голове ее адрес. Вдобавок, застучал двигатель «Ниссана» - пришлось отогнать его в автосервис и ездить общественным транспортом, курсировать с работы-на работу неприкаянной частичкой людской биомассы. Так, в бестолковости, прошла рабочая неделя.

В субботу Андрей обнаружил себя на трамвайной остановке - перед парком, за которым стояло Юлино общежитие. С букетом из странных красных ромашек и мелких жёлтых розочек, который ему всучили в цветочном магазине.

Нужно было идти. И он шел, не торопясь. При этом каждый шаг давался Андрею все труднее и труднее. Куда он, зачем? К хорошенькой девушке. Ему ведь уже почти сорок - поздно... Но ему еще только тридцать девять, так неужели это навсегда - рынок, уборка, родительское собрание, кино по субботам?.. Андрей дошел до крыльца, поднялся по ступенькам. Помедлил, открывая дверь.