Остаток дня я провела в размышлениях. Стоит ли все-таки идти к Карлу Карловичу? Не в пример своим сестрам я всегда отличалась умом и трезвым мышлением. Очень хотелось научиться чему-то необычному, но интуиция подсказывала, что лучше бы этого не делать. В общем, и хочется, и колется, и мама не велит.

Я усмехнулась. Ну, мама много чего не велит. Вон на кровати лежит Верка и ревет. Сегодня мать застала ее с очередным кавалером в весьма недвусмысленной позе, устроила скандал, спрятала всю одежду сестры, благо прятать особо было и нечего.

Верка выла:

— Ненавижу! Все равно сбегу!

Я не выдержала:

— Куда? Вы с Надькой такие красивые, а из-за своей дурости не можете нормальных парней найти.

Верка заревела громче:

— Это ты у нас умная, вот и ищи. — И тут же нахамила: — Вот только непонятно, в кого пошла. Отец с матерью видные, а ты — замухрышка.

Я вздохнула и промолчала. Сестра вымещает на мне плохое настроение, это не впервой. В другой раз я бы ей ответила, но сегодня мысли были заняты предстоящей встречей с «колдуном», как я мысленно окрестила Карла Карловича. А с сестрами ничего не поделаешь: судьба наградила их красотой, но не дала никакого ума, а со мной поступила точно наоборот.

Федор

Домой я возвращался злой как черт. С удовольствием влепил бы пулю между глаз своему учителю словесности. Ишь конь педальный! Заставляет читать «Войну и мир». Да еще рассказывает про героический образ князя Андрея. Подумаешь, подвиг — подставить себя под пулю. Среди моих знакомых таких дураков десятки погибло, и никто их не превозносил. Ну разве что памятник поставили да на похороны братва со всей округи собралась.

Дверь в свою комнату я распахнул ногой. Душила злость. Мысль о том, что кто-то меня обошел, не давала покоя. Сел за стол, взял револьвер и вертел его в руке на манер героев американских вестернов. Ждал учителя.

Тот едва успел появиться в дверях, как я нажал на курок, постаравшись, чтобы пуля просвистела у него над головой. Фраер упал на пол.

Вот так да! Неужели попал? Хотел же только попугать.

Я с удивлением глядел на «тело», но тут раздался жалобный голос:

— Федор Алексеевич, за что?!! Пощадите!

Я облегченно вздохнул. Подумал о троих ребятишках, которые останутся без отца. Потом вспомнил царицу, и настроение сразу же улучшилось. Я даже заплатил учителю всю сумму, указанную в договоре. Подумаешь, завтра ребята принесут вдвое больше. Потом спросил, где можно достать сказки Пушкина. Тот посоветовал обратиться в любой книжный магазин.

К вечеру у меня было полное собрание сочинений. И опять я мысленно обругал учителя словесности. Сказал же — сказки! А он насоветовал черт знает что. Стишков я, что ли, не читал? На зоне такое пишут, что никакому Пушкину не приснится. Там еще Есенин в почете, Высоцкий, а остальные — так себе.

Раздался звонок, я поднес мобилу к уху. Это был Сеня:

— Федор, я поговорил со своим учителем, он согласился с тобой заниматься. Слово даю — не пожалеешь.

Прибавив несколько крепких словечек, кореш передал трубку своему наставнику. Мы познакомились. Тот важно представился Карлом Карловичем. Спросил, во сколько завтра встретимся, пожелал спокойной ночи и отключился. Я отметил, что, судя по голосу нового педагога, так запросто Карлушей его не назовешь. Ну да ладно, посмотрим. Как там говорил мой прежний учитель? Человека узнаешь по делам его? Ну верно, какие будут дела, таков и базар.

Тут позвонил еще один кореш, Колян, и пригласил развеяться. Я согласился — от событий последнего дня уже голова шла кругом.

Мы встретились в лучшем ресторане города. С Коляном прибыли шестеро охранников. Они хоть и старались не выделяться из толпы, но не заметить их трудно. Впрочем, и у других посетителей имелись охранники, примерно один-два на гостя. Я даже подумал, как бы они там, у выхода, из-за чего-нибудь не повздорили, — ребята молодые, горячие. Но все обошлось.

Мы сидели под огромной пальмой и попивали коньяк. Я обратил внимание, что друган сегодня какой-то невеселый, и поинтересовался, в чем дело.

Тот долго мялся, потом не выдержал:

— Все из-за замка, который я строю.

Я пожал плечами:

— Вот уж нашел о чем печалиться. Все строят. Красиво жить не запретишь.

— При чем тут жизнь? Я строю замок для привидений. В этом году был в Сан-Франциско и посетил замок Винчестера. Его построила вдова этого, который изобрел ружье. Там живут призраки тех, кого убили из этого оружия. Я как увидел, так покой потерял. Строю такой же. Вот только как собрать туда приведений, пока неясно.

Я вытаращил глаза. Во мужики дают! У одного петух с царицей, у другого замок с призраками, один я не у дел, как лох! Расстроился. Все мои затеи показались мелочью. Подумаешь, отобрать заводик да пришлепнуть кого-нибудь. Вот у братанов-то идеи так идеи.

В общем, я понял, что ждет меня сегодня бессонная ночь. Скорее бы появился этот учитель словесности, вдруг он что-нибудь подскажет.

Колян вдруг дернул меня за рукав и умоляюще попросил:

— Давай съездим на мою стройку? Может, посоветуешь что.