— А-а, понятно. Кирюх, а как его снаряжали тогда? Изнутри откуда-то?

— Там бронеплита казематик этот прикрывает, и не подлезть. Похоже, изнутри электрозамок.

— Угу. Вот я зачем тебе понадобился. Рвать, значит, надо. И всё же, мужик зачем тебе этот?

— Вроде как там есть где ещё пошариться. И этот хрен моржовый знает, где там чё. Выдергивать его надо сейчас, с первым снегом они и сами уже сходить могут.

— Понятно… Хрен, да? Короче, Кирюх. Скажешь, за чем идем — пойдем, сегодня снег выпал — завтра вышли, не скажешь — ну его, сам рви. Понял? — Ахмет немного перестарался с убедительностью тона, и вышло немного резче задуманного. — Ладно, замнем до окончания этой истории с твоим базаром, уже один поворот остался. Бля, у КПП целая псарня.

— Чё, хочешь сказать, что отсюда слышишь, что ли? — недоверчиво, думая о своем, автоматически переспросил Жирик.

Лес расступился, по правую руку открылось засаженное картошкой стрельбище, слева, метрах в трехстах от границы леса, в темноте угадывались первые девятиэтажки города.

Хозяева остановились посреди дороги, оценивая обстановку. Место это было одним из самых обильных по собакам — рядом, в ста метрах — городская свалка, куда псы давно уже никого не пускали, тут же озеро, садовый кооператив и начало городской застройки — всё сошлось в этой точке. «В местности-перекрестке иди» — всплыло у Ахмета изречение из книжки о древних китайцах, недавно подобранной в почти целой квартире. Из тьмы, с разных направлений, доносилась возня огромной, голов в пятьдесят, собачьей стаи.

— Точно, псарня целая. Чё им, медом тут намазано… — недовольно выдохнул Жирик. — Как ни пойдешь, вечно у КПП отираются…

— Дык гоняй, чё ж ты теряешься. — не упустил возможности пригрузить собеседника Ахмет. — Это ж твое, так сказать, стратыгыцкое предполье. Поставь АГС на крыше, и враз отвадишь.

— Шутничок. Батарею минометную… Делать-то чё будем?

— Пошли. Спокойно, но быстро. Ты — лево и зад, мой перед и право.

— Ты уверен, не порвут?

— Нет. — неожиданно для себя твердо сказал Ахмет и двинулся вперед… ой, чё это я? А с чего, собственно, я это взял?…

Но уверенность не ослабла, тело откуда-то знало — не, не порвут. Не в этот раз. Страшно ходить промеж утробно рычащих из тьмы кучек расположившейся на ночевку стаи, даже спиной к спине с надежным человеком, даже с такой страшной силой в руках, как автомат Калашникова. Ну, вот, уже дамба. Не порвали. …А Жирик, урыс [133] проклятый, смотри-ка… — насторожился Ахмет. — …Страх аж до физиологического уровня задавить смог, падла, ни одна не дернулась. Я так не могу. Да, в натуре, урысы — вояки, ихнее это. Не ырым, [134] так пошла бы моя боеспособность курить в сторонке. А я его тут поднимаю всеми силами. Не себе ли на голову…

Однако тревожных сигналов не поступало. Всю неделю Ахмет слонялся вместе с Кирюхой по торжкам, улаживая дела организуемого базара. Народ, вроде, велся, понимая преимущества новой точки, с консерваторами приходилось работать. С молчаливыми противниками этой идеи спокойно беседовали, с активными же иногда приходилось поступать по обычаю нового времени. Раз, снеся голову слишком далеко зашедшей бабе, непотребно оравшей на него посреди староресторанского торжка, Кирюха даже немного подгрузился:

— Не, хуйня это какая-то. Чё-то не идет, Ахмет. Может, и впрямь далековато для них? И зря я тут хожу, по бабам стреляю? Я ведь её против всех понятий сейчас завалил.

— Ага. Знаешь, откуда эта сука печево таскает? От кучи, где институт был.

— А чё у себя там не торгует?

— Да не сложилось у неё там, и подписаться за неё некому. Невидимая рука рынка показала ей видимую пику, покойная поглядела, да и приняла взвешенное решение. Кстати, ты чё там о понятиях говорил? Нормально ты ей припаял, чё ты. Эта дура сама выпросила. И как просила, у меня аж уши заворачивались.

— Не, всё равно как-то мне это не нравится…

— Бля, во граф Карамазов, или как его там, бабку-то который прихуярил! Херово, да — ментовки нет, а то пошел бы да облегчил душу.

— Да чё ты, ты сам-то вон, чистенький ходишь!

— Чистенький… Рад бы. Рад бы в рай, товарищ Кирюха, ан грехи не пущают. Я свой кусок, Кирюх, тоже не на пожалуйста беру… Не без греха, одним словом. Да не грузись, сходим к Магомедычу, всё поменяется. Всё, всё у тебя будут, увидишь.

— Чё это ты так уверен?

— Да вот.

Надежды Ахмета на какое-то прояснение завязавшейся ситуации со старым башкиром не оправдались. Придя в Вениково, он первым делом, едва ли не вместо приветствия, поинтересовался у Магомедыча — когда пойдем к старику Абдулло. Оказалось, что никогда, старик не изъявил желания повторно встречаться с Ахметом, вот так.

— Он тебе принес тут хуйню какую-то. Сказал, что заберешь, когда уходить будешь.

— Не сказал мне ничё?