– «Пляж» снимали здесь? – спросила Валери.

– Мне кажется, нет – на Кох Пхи-Пхи. Я не видел фильма.

По ее мнению, я ничего не потерял; кроме пейзажей, там нет ниче­го интересного. Я вспомнил, что читал как-то книгу о туристах, ищущих не тронутый цивилизацией остров; в их распоряжении имелась только карта, которую нарисовал им старый путешественник, перед тем как по­кончить с собой в жалкой гостинице на Кхао Сен роуд. Они приехали сначала на Самуй, понятно, изгаженный туристами; оттуда переправи­лись на соседний остров, но и там обнаружили слишком много народу. Потом, наконец, подкупили лодочника, и тот отвез их в заповедник, на остров, закрытый для посетителей. Тут-то и начались неприятности. Первые главы великолепно иллюстрировали безвыходное положение туриста, устремившегося на поиск «нетуристических мест», которые с его появлением перестают быть таковыми, и бедняга вынужден заби­раться все дальше и дальше в погоне за мечтой, теряющей смысл по ме­ре ее осуществления. Занятие столь же безнадежное, как попытка убе­жать от собственной тени; данный парадокс, как сообщила мне Валери, хорошо известен в мире турбизнеса, на языке социологов он называет­ся «double bind» [21] .

Описанная ситуация, похоже, не грозила курортникам в городке «Эльдорадор – Афродита»: на необъятном пляже все они сгрудились в одном месте. На первый взгляд, состав отдыхающих соответствовал ожиданиям: много немцев, по виду в основном высокооплачиваемые чи­новники и люди свободных профессий. Валери знала и точные цифры: 80 процентов – немцы, 10 процентов – итальянцы, 5 процентов – ис­панцы и 5 процентов – французы. Неожиданно много приехало супру­жеских пар либерального склада, вроде завсегдатаев мыса Агд: большинст­во женщин с силиконовой грудью, у многих – цепочки на талии или на щиколотке. Я сразу заметил, что почти все купаются нагишом. Что ж, тем лучше, с такими людьми обычно нет проблем. В отличие от мест, славящихся «туристическим духом», курорты, посещаемые свингерами, где массовость – необходимое условие, никаким парадоксам не подвержены. В мире, где величайшей роскошью считается возможность избе­гать других людей, добродушную общительность «свободных» немецких пар следует расценивать как завуалированную форму подрывной дея­тельности, сказал я Валери, пока она снимала бюстгальтер и трусы. Раз­девшись сам, я несколько смутился вольным поведением моего проказ­ника и лег на живот рядом с Валери. Она же раздвинула ноги, преспокойненько подставив свое богатство солнцу. Расположившаяся в нескольких метрах справа от нас группа немок обсуждала, как мне по­казалось, статью в «Шпигеле». У одной из них волосы на лобке были выщипаны и отчетливо виднелась тонкая прямая щель. «Смотри, как здорово, – прошептала Валери, – так и хочется сунуть пальчик». Дей­ствительно, здорово; однако слева от нас я видел чету испанцев: у дамы вход в пещеру загораживали густые черные, курчавые заросли – это мне тоже понравилось. Когда она ложилась, я обратил внимание на ее мясистые полные губы. Несмотря на молодость – я бы не дал ей больше двадцати пяти, – у нее была тяжелая пышная грудь с выпуклыми ореола­ми. «Повернись-ка на спину», – сказала Валери. Я покорно перевернулся и закрыл глаза, как будто это что-то меняло. Мой танцор воспрянул и вы­сунул головку. Через минуту я перестал думать о чем-либо и целиком со­средоточился на ощущениях, а ощущать солнечное тепло на слизистой оболочке бесконечно приятно. Я лежал зажмурившись и чувствовал, как струйка масла для загара льется мне на грудь, потом на живот. Пальцы Валери легко касались моей кожи то тут, то там. Воздух наполнился аро­матом кокосового масла. Когда она начала смазывать то, что ниже, я по­спешно открыл глаза: Валери стояла возле меня на коленях, лицом к ис­панке, а та приподнялась на локтях, чтобы лучше нас видеть. Я откинул голову назад и устремил взгляд в голубое небо. Валери, обхватив одной рукой мои ядра, другой рукой методично натирала маслом мой член. По­вернув голову налево, я увидел, что испанка усердно трудится над хозяй­ством своего парня, и снова уставился в небо. Совсем рядом зашуршали шаги по песку, и я опять зажмурился, затем услышал звук поцелуя и ше­пот. Не знаю, сколько рук и сколько пальцев ласкали мой детородный орган; а море тихо-тихо плескалось о берег.

С пляжа мы отправились посмотреть досуговый комплекс; смеркалось, зажигались одна за другой разноцветные вывески баров «go-go». На круг­лой площадке их разместилось штук десять, а в центре – огромный мас­сажный салон. У входа мы встретили Жана Ива в сопровождении груда­стой девицы в длинном платье, светлокожей, похожей на китаянку.

– Как там внутри? – спросила Валери.

– Шикарно. Кич, но роскошный. Фонтаны, тропические растения, водопады, даже греческих богинь понаставили.

Развалившись на мягком диване с парчовой обивкой, мы выбрали девушек. Массаж нам понравился; теплая вода и жидкое мыло раствори­ли остатки кокосового масла. Гибкие девицы мылили нас грудью, ягоди­цами и ляжками; Валери застонала сразу, и я лишний раз восхитился бо­гатством эротических зон женского тела.

Из гостей на новогоднем банкете присутствовали преимущественно та­иландцы, так или иначе связанные с туристическим бизнесом. Из руко­водства «Авроры» не приехал никто; глава TUI тоже не выбрался, хотя и прислал вместо себя сотрудника, который, судя по всему, не имел никаких полномочий, но бесконечно радовался представившейся возможно­сти отдохнуть. Кормили изысканно блюдами тайской и китайской кух­ни: хрустящие немы с базиликом и мелиссой, оладьи из батата, карри с креветками в кокосовом молоке, соте из риса с кешью и миндалем, «ла­кированная» утка. Вина по случаю торжества заказали из Франции. Я по­говорил несколько минут с Лионелем – тот млел от счастья. С ним была очаровательная девушка родом из Чиангмая по имени Ким. Он познако­мился с ней в первый же вечер в топлес-баре и с тех пор не расставался и не спускал с нее восторженных глаз. Я прекрасно понимал, почему наш недотепа прельстился этим изящным созданием с неправдоподоб­но тонкой талией; на родине ему такой не встретить. Тайские проститут­ки – это сказка, подумал я, дар небесный, никак не меньше. Ким немно­го говорила по-французски. Она даже была в Париже, восхищенно рассказывал Лионель; ее сестра замужем за французом.

– Ах вот как! И чем же он занимается? – поинтересовался я.

– Врач, – Лионель немного нахмурился. – Конечно, со мной у нее такой жизни не будет.

– Зато у тебя гарантия от безработицы, – приободрил я его. – Таиландцы все мечтают о государственной службе.

Он посмотрел на меня с недоверием. Между тем я говорил сущую правду: слова «государственная служба» оказывали на таиландцев гипно­тизирующее воздействие. Правда, в Таиланде все чиновники коррумпи­рованы; они не только имеют гарантированную работу, но еще и богаты. У них есть все.

– Что ж, счастливой ночи, – пожелал я ему и направился в бар.

– Спасибо, – отвечал он, краснея.

Сам не знаю, что это я вздумал играть в знатока жизни; видать, ста­рел. Таиландочка внушала мне некоторые опасения: эти девчонки с се­вера нередко очень красивы, но, к сожалению, слишком хорошо пони­мают это сами. Проводят целые дни перед зеркалом с полным сознанием того, что их красота сама по себе представляет материаль­ную ценность, и в результате становятся капризными и никчемными. С другой стороны, в отличие от европейской модницы, Ким не могла знать, что Лионель отнюдь не супермен. Основные критерии красоты универсальны – это молодость, отсутствие увечий и общее соответст­вие нормам данного вида. Критерии дополнительные расплывчаты и относительны; девушке другой культуры в них трудно разобраться. Экзо­тическая девушка – хороший выбор для Лионеля; пожалуй, наилучший. Короче, я сделал для него что мог.

Я сел на скамейку с бокалом «Сент-Эстефа» в руке и стал смотреть на звезды. 2002 год ознаменуется вхождением Франции в европейский ва­лютный союз, а кроме того, чемпионатом мира по футболу, президент­скими выборами и другими событиями, широко распропагандирован­ными в средствах массовой информации. Скалы вокруг бухты подсвечивались луной; в полночь, я знал, ожидается фейерверк. Через несколько минут ко мне подошла Валери, села рядом. Я обнял ее и поло­жил голову ей на плечо; я почти не видел ее лица, но ощущал ее запах, осязал кожу. Когда вспыхнул первый залп фейерверка, я разглядел на ней зеленое полупрозрачное платье, то самое, которое она надевала год назад на Кох Пхи-Пхи; она поцеловала меня в губы; я испытал такое чув­ство, будто мир перевернулся. Чудесным образом и совершенно незаслу­женно мне предоставлялась возможность начать сначала. В жизни крайне редко нам дается шанс исправить прошлое – это противоречит всем законам. Я сжал Валери в объятьях, и мне захотелось плакать.

Лодка скользила по бирюзовым просторам, и мне не нужно было беспо­коиться о том, что я сделаю в следующую минуту. Мы выехали очень ра­но и направлялись к острову Майа, лавируя между выступающими из во­ды коралловыми рифами и известковыми скалами. Некоторые из них имели форму кольца с лагуной посередине, в которую можно было про­плыть по узенькому каналу, проточенному в камне. В лагунах стояла не­подвижная изумрудно-зеленая вода. Лодочник глушил мотор. Валери смотрела на меня, мы сидели молча, неподвижно; текли минуты в пол­ной тишине.