Семьдесят семь лет спустя кафе на улице Теразии и других центральных улицах Белграда опять были полны солдат в формах цвета хаки, находящихся в увольнении, которые своей численностью явно превосходили штатских посетителей. Они тихо разговаривали, потягивая пиво и глазея на девушек, прохаживавшихся по тротуару или катавшихся на роликовых коньках. Уличные динамики исторгали оглушительную бравурно-патриотическую музыку. В витринах магазинов канцелярских принадлежностей опять были выставлены картины и книги, посвященные подвигам героев Косова, Балканских войн и суровых испытаний 1914-1918 годов. Люди в штатском и резервисты собирались группками у витрин магазинов, торгующих аудиовидеотехникой, и ждали последних известий из Косова в программах теленовостей. В 1912 году сербы сплотились вокруг изворотливого премьер-министра Пашича, которого Троцкий презирал. Теперь, в 1989 году, они сплотились вокруг Милошевича, хмурое лицо которого смотрело с тысяч плакатов поверх старого партизанского лозунга: «Смерть фашизму, свободу народу!».

Белградская пресса была такой же злобной, как и во времена Троцкого. «Вечерние новости» сообщали, что одна журналистка, работавшая на белградском телевидении и заболевшая СПИДом, переспала с пятнадцатью коллегами мужского пола. Статьи о торговле героином через Албанию соседствовали с материалом совершенно иного рода, например, советами «Как удлинить ваш член». Отель «Москва», чудом переживший бомбардировки двух мировых войн, опять стал штаб-квартирой иностранных журналистов, которые надеялись перехватить новости друг у друга.

Хотя жена Милошевича все еще преподавала в университете марксистскую социологию, а сам он продолжал себя называть коммунистом, его политической платформой стал сербский национализм чистейшей пробы, такой, с которым Троцкий повстречался в 1912 году. Подтверждением тому служит яркий пример. В марте 1989 года «Борба», орган ЦК СКЮ, которая занимала позиции, враждебные Милошевичу, опубликовала письмо одного хорватского читателя с критикой антигерманского переворота 27 марта 1941 года, спровоцировавшего Гитлера на агрессию против Югославии. Читатель видел в этом пример сербского безрассудства и, вне всякого сомнения, был прав. Газеты, находившиеся под контролем Милошевича, обрушились на «Борбу» с нападками за то, что она опубликовала непатриотичное, по их мнению, письмо, и восхваляли не только переворот 1941 года, но и убийство Принципом эрцгерцога Франца Фердинанда, ставшее поводом для начала первой мировой войны.

Брюзжа в адрес Австрии и Германии, сербы в то же время предупреждали об опасности со стороны ислама. Дехан Лушич, человек из окружения Милошевича, опубликовал сенсационную книгу – результат журналистского расследования под названием «Секреты албанской нации», где перечисляются фамилии сотрудников албанской разведки, работавших за рубежом [501] . По словам Лушича, мафия переправляла наркотики через Белградский аэропорт в Канаду и Соединенные Штаты. Часть прибылей расходовалась на подкуп сербов в Косове. Основываясь на интервью, взятом у одной проститутки из стамбульского борделя, Лушич утверждал, что организация мусульманских фундаменталистов «Серые волки» финансируется Саудовской Аравией и преследует цель вернуть Юго-Восточную Европу в лоно Турецкой империи.

Опять вошли в моду религиозные свадьбы. Особенно часто венчали новобрачных в старинной синодальной церкви, которая находится по другую сторону дороги, напротив гостиницы «Знак вопроса». Священники в алых, расшитых золотом рясах произносили нараспев слова обряда, и певцы на хорах подтягивали низкими голосами на старославянском. Когда наступало время венчания, священники возлагали серебряные короны на головы жениха и невесты, которые, держа в каждой руке по зажженной свече, обходили затем кругом алтаря. Сделав по глотку церковного вина из Чаши причастия, новобрачные обнимались с очень серьезными лицами. Даже после этого не наступала фаза веселья и забав, характерная для любой английской свадьбы. У короля и королевы дня был такой вид, словно они готовились к вознесению жертвы, а не к брачной жизни. Я невольно вспомнил стихи на тему Косово: «Сербская девушка, чей возлюбленный погибает на поле брани…»

Снаружи синодальной церкви были расклеены объявления, предлагавшие места в каретах для поездки в Косово на празднование шестисотлетия битвы.

В начале апреля в компании с одним югославским журналистом я отправился в Косово. По дороге мы остановились на ночь в полном зелени, красивом городе Крагуеваце, где главной туристской достопримечательностью является массовое захоронение 8000 жителей, расстрелянных немцами 20 октября 1941 года. В течение многих последующих лет погибшие представлялись сторонниками партизан; теперь же установлено, что среди них были и четники. Эта массовая казнь была главным мотивом, побудившим Дражу Михайловича отказаться от тотальной войны против итало-германских интервентов. В ресторане, где мы обедали, играл лучший цыганский оркестр из всех, что мне когда-либо доводилось слышать. В его состав входили пять смуглолицых, степенных, усатых музыкантов. Поскольку здесь присутствовали конторские служащие местного автомобильного завода, съехавшиеся сюда на работу с разных концов Югославии, оркестр играл музыку соответственно их вкусам – то любовную боснийскую песенку, то словенскую джигу, то хоровую рабочую песню моряков из Далмации, отдававшую солью, рыбой и вином. Этот ресторан был ярким свидетельством того, что рядовые югославы, в отличие от своих политиков, могли прекрасно ладить друг с другом независимо от национальности.

После Крагуеваца мы начали подниматься в горы Южной Сербии, направляясь в тот приграничный район, где турки и славяне, мусульмане и христиане боролись друг с другом целых шестьсот лет и где во вторую мировую войну четники и партизаны воевали между собой и с оккупантами. Миновав Кралево, мы остановились у дорожной закусочной, где ели шашлыки из молодой баранины и слушали добродушного, разговорчивого хозяина: «Здесь много албанцев и славян-мусульман. Мы отлично ладим между собой. Я никогда не подаю блюда из свинины, у меня на кухне их даже не готовят, потому что клиентов-мусульман это обидело бы. Нам всем нужно жить вместе, не так ли? То, что происходит в Косове, вина не албанцев. Дело в политиках и экономике. Политики слишком много дали им просто так, за здорово живешь, и отучили их работать».

Сербы прекрасно сознают, что человек может причинить огромный ущерб природе. Местность, по которой едешь из Сербии в Косово, носит следы экологической катастрофы. Густой лес по обеим сторонам дороги часто пестрит голыми, словно облысевшими скалами. Возможно, в этом случае как нельзя лучше подходит старинная сербская поговорка: «Там, где прошел турок, даже трава не растет». Налицо наглядная иллюстрация албанских методов ведения сельского хозяйства. Они валят лес не задумываясь – где придется и как придется. В этом я еще раз убедился в следующем году, побывав в самой Албании. Изуродованный пейзаж производил тягостное впечатление, и настроение у нас испортилось еще до того, как мы увидели танки и армейские грузовики с солдатами в боевом снаряжении.