Герой отправляется в деревню к своей возлюбленной, оскорбляется за антисталинистскую статью, напечатанную во «Вьеснике», и ударяет подругу свернутой в трубку газетой.

За информбюровцами ночью приходят сотрудники службы безопасности и отправляют их либо в тюрьму, либо в лагерь.

Герой пытается бежать на Восток, но погибает от пули пограничников. Превозмогая горе, героиня возвращается к своим «родным» генераторам.

Появление трагикомического фильма, с юмором повествовавшего о событиях 1948 года и даже с некоторой симпатией рисовавшего информбюровцев, само по себе являлось свидетельством того, насколько сильно изменилась страна за годы правления Тито. При этом не следует забывать о том, что большинство восточноевропейских стран все еще оставалось частью Советской империи.

Однако для большинства югославов, особенно для коммунистов, в событиях кризисного 1948 года не было ничего смешного.

Когда Тито заявил, что югославская революция не пожирает своих детей, он подразумевал то, что она не убивала их. Но она била и истязала их, оставляя порой на волосок от гибели.

Единственной ее жертвой все же можно считать хорвата Андрийю Хебранга, арестованного в мае 1948 года и якобы совершившего в тюрьме самоубийство. Некоторые югославы погибли при попытке бегства в информбюровские страны.

Самым известным из таких был Арсо Йованович, черногорский солдат, дослужившийся в годы войны до начальника генерального штаба. Под предлогом поездки на охоту Йованович попытался пересечь румынскую границу, но наткнулся на югославской стороне на пограничный патруль и открыл огонь. В завязавшейся перестрелке он был убит. Позже был пущен слух, что он якобы был убит в другом месте, а его тело подбросили в пограничную зону.

Только горстка информбюровцев вроде Хебранга, Жуйовича и Йовановича вышла из партийной элиты. Остальные десять тысяч человек были рядовыми партийцами, общее число которых в ту пору достигало полумиллиона человек. Подавляющее большинство были сербами, в основном выходцами из Черногории – давнего союзника как русского царя, так и Сталина. Большая часть информбюровцев в Хорватии были уроженцами Далмации или представителями сербского меньшинства из Крайны – оплота партизанского движения в годы войны.

Многие югославы, учившиеся или работавшие в Советском Союзе, автоматически стали информбюровцами, так же как их русские жены.

Еще одной группой подозреваемых стали те, кто, подобно Арсо Йовановичу, ранее служил в Югославской королевской армии, прежде чем вступить в ряды партизан.

Многие из тех, кого преследовали как информбюровцев, скорее всего были виновны лишь в непочтительности к вышестоящим или же стали жертвами обычной зависти коллег.

В те дни жены должны были доносить на своих мужей, и кое-кто действительно воспользовался представившейся возможностью заполучить себе нового мужа.

Страх и подозрительность в партийных низах прекрасно изображены в снятом в 1980-е годы в Боснии фильме с ироническим названием «Папочка уехал в командировку».

Хотя для рядовых партийцев и настали ужасные времена, преследования информбюровцев все-таки не вылились в охоту на ведьм, вроде борьбы с троцкистами или вредителями в СССР в 30-е годы.

Очень многие из арестованных в Югославии людей действительно были информбюровцами – приверженцами ленинских принципов.

Хотя Тито был беспощаден к тем, кого считал изменниками, по натуре он не был подозрителен и соглашался с правом других на сомнение.

Как-то раз Джилас и Ранкович допрашивали одного черногорского летчика, подозревавшегося в подготовке побега в Албанию. Обвиняемый плакал и уверял в своей лояльности: «Товарищи, дайте мне бомбардировщик, и я покажу Софии, Будапешту и Тиране, кто я на самом деле. Позвольте мне послужить моей стране и родной партии! Дайте мне умереть, как подобает солдату и революционеру!»

Джилас в меньшей степени, чем Ранкович, был готов поверить этим заверениям, тем более что исходили они от черногорца, а черногорцы, как известно, склонны к патетике и истеричности. Однако парень храбро воевал в годы войны и его отпустили.

Когда через несколько дней об этом рассказали Тито, он остался весьма доволен и высказался следующим образом о доблести, снисходительности и терпимости:

Через несколько дней вышеупомянутый летчик совершил попытку сбежать в Албанию, использовав ручные гранаты и автомат в бою с пограничниками, которые застрелили его.

Самый главный оставшийся в живых информбюровец, Сретен Жуйович, пробыл в тюрьме без всякого суда вплоть до 1950 года, когда Джилас и Ранкович выступили с ходатайством о его освобождении. Сначала они отправили ему стенограмму одного из судебных процессов, проходивших в Восточной Европе, на котором коммунистов обвиняли в сговоре с Тито, нацеленном на реставрацию капитализма. Кроме того, удовлетворили и личную просьбу Жуйовича – передали ему полную подшивку номеров «Борбы», вышедших за время его заключения.