Для тех, кто знаком с серией - история любви Маши Тихомировой ("Посланник ангела") и Василия Литвинского ("Белые Врата"). Для тех, кто не знаком - он успешный и обаятельный горнолыжный прорайдер, она спортивный фотограф. Судьба сводит их, чтобы потом испытать. Но они справляются, не сразу, конечно, но понимают, что за чудо с ними случилось.
Волкова Дарья
Судьба всегда звонит дважды
Пролог.Чудо-дети.
"И вершина любви - это чудо великое, дети!"
– Соловьев, это ты во всем виноват!
– Да, конечно, - стоящий у окна высокий мужчина с импозантной проседью в темных волосах пожимает плечами, отхлебывая из стакана с янтарной жидкостью.
– Вали все на Соловьева. Соловьев во всем виноват. Мировой финансовый кризис тоже на моей совести?
– Очень смешно!
– его собеседник сидит в кресле неподалеку, с точно таким же бокалом в руках.
– А кто подарил ей на четырнадцать лет фотоаппарат?
– Ну, извини!
– стоящий мужчина поворачивается спиной к окну.
– Живого Мерлина Мэнсона, как она просила, я ей не мог презентовать!
– Не мог подарить живого - надо было дарить мертвого!
Две женщины, находящиеся тут же, в комнате, но благоразумно не вмешивающиеся в разговор своих супругов, издают синхронный смешок. Даже Стас Соловьев, легендарный гуру всех молодых фотографов, основатель собственной фотошколы, улыбается самым краешком губ.
– Смейтесь, смейтесь...
– ворчит Тихомиров, вставая из кресла и подходя к Соловьеву.
– А кто ее всему учил?
– Твоя дочь окончила с красным дипломом университет культуры по специальности "фотодело". Так что я тут не при чем...
– А кто ее на это подсадил?! Кто ее учил всяким этим вашим тонкостям? Кто ее рекомендовал в этот проект?!
– Это очень значимый проект!
– вот тут Соловьев перестает улыбаться.
– Участие в нем - большой успех для начинающего фотографа! Так что мог бы сказать мне спасибо!
– Хрен тебе, а не спасибо! Это у черта на рогах!
– Дим, - не выдерживает Вера, вмешивается в разговор.
– Ты так говоришь, будто Машка на Плутон улетает. Канада - это всего лишь другая страна. Но на этой планете.
– И вправду, Тихомиров, - поддерживает подругу Дарья.
– Отпусти уже Марью от подола. Ей двадцать три года. Взрослая деваха.
– Ах, от подола!?..
– задыхается возмущением Дмитрий Иванович.
– Ну да, конечно! Никому нет дела до того, что происходит с моими дочерьми, включая их мать!
– Боже, Дашка, как ты с ним живешь?!
– А ты делай, как я, Стас. Не обращай на него внимания.
– Да ну вас! У меня старшая дочь улетает на три месяца черт знает куда, черт знает с кем!
– Соловьев страдальчески закатывает глаза, но Тихомиров разошелся не на шутку.
– Младшая...
– Что - младшая?
– иронически изогнув бровь, любопытствует супруга.
– Младшая... младшая... младшая вон домой вчера в одиннадцать ночи пришла!
Ответом ему дружный смех.
– Неубедительно, Иваныч, - Соловьев допивает коньяк.
– Катьке восемнадцать лет уже. Тоже бы пора не пасти дочь...
– А ну цыц!
– огрызается Тихомиров.
– Своих воспитывай. А я посмотрю...
– А мои почти такие же, как твоя младшая. А Сонька, между прочим, уже год как в Сорбонне учится. Совершенно одна. Во Франции. Представляешь, какой ужас?!
– Ну-ну... То-то ты в ла бэлле Франс чуть ли не каждый месяц мотаешься...
– Да я так, проездом... По работе.
Дмитрий фыркает, демонстрируя этим звуком все, что он думает по поводу якобы дел Соловьева в Париже.
– Дим, ну правда же, - подытоживает спор Стас.
– Дай ей расти профессионально. Не мешай дочери делать карьеру.
– Никто меня не понимает, - вздыхает Тихомиров.
– Злые вы. Уйду от вас.
– Уйди, уйди, - соглашается с ним супруга.
– Сходи на кухню, чайник поставь.
_______________
– Мам, отец успокоился?
– Почти. Еще ворчит потихоньку, но смирился.
– Я могу возвращаться домой?
– Да, Машунь.
– Папа не смирился!
– незаметно подошедший Тихомиров перехватывает у жены телефон.
– Но ты, Марья, живо домой!
– Па...
– Давай, Маруся, я жду!
– и затем, чуть более мягким тоном: - Приезжай, хватит у Соловьевых отсиживаться. Разговор есть.