– Хей, приятель!
– решилась я объявить о своем прибытии.
– Как жизнь?

Он поднял голову, не переставая перебирать струны. Поглядел на меня, нахмурился.

– Почему так долго?

– Не бухти, зануда, - посоветовала я другу.

Устроила сумку на парапете, на нее белый пиджак, чтобы не замарался. Провела рукой по месту рядом с Михой, проверяя годность насеста.

– В рюкзаке худи. Возьми, подстелешь, - парень следил за моими манипуляциями и решил помочь.
– Куда ты так вырядилась?

– Тебя хочу соблазнить.

Я задорно улыбнулась и поиграла бровями, чтоб понял - я пошутила. Хотя, все сказанное было чистой правдой. Светло-бежевое короткое платье и темно-коричневые туфли на высоких каблуках были надеты с одной целью - понравиться Михе. Только результат получился отличным от того, который бы я хотела. Растягивая губы в улыбке, нашарила кофту в рюкзаке друга.

– Она ж белая, - я недоуменно уставилась на парня.

– И?

– Она замарается, Мишка!

Друг прекратил наигрывать у посмотрел на меня как на человека, которому уже никакие психиатры не помогут.

– А ты собралась голой жопой на бетоне сидеть?

– Почему голой?
– возмутилась я слабым голосом и непроизвольно начала оттягивать подол стейчевого платья.

– Замараешь - постираешь, - флегматично изрек этот гад и снова забренькал. На этот раз более быструю мелодию.

– Редиска, - прошептала я, но добротой парня воспользовалась.

Чтобы сесть на парапет, пришлось поизображать молодую горную козочку и прыгать. Потому что даже с дополнительными десятью сантиметрами в качестве каблуков, выбранный насест был выше уровня моего мягкого места. Просидев пять минут и не дождавшись от Мишки никаких действий, поинтересовалась:

– Зачем звал?

Мелодия стала тише и плавнее. Парень посмотрел на меня.

– Просто так.

– Ла-а-адно, - осторожно протянула я, - и чем займемся?

– Чем хочешь, - безразлично пожал плечами друг.

"Ох, чем я хочу заняться, ты не захочешь", - с грустью подумала я и отвела глаза. Провела рукой по кофте, на которой сидела, наткнулась на что-то. В кармане оказалась пачка Мальборо Лайт. Машинально вытянула сигарету. Зажигалка нашлась тут же. Прикурила.

– Опять?
– гневный вопль над ухом вывел меня из состояния задумчивости.

Миха забрал у меня сигарету. Я проводила курительную трубочку завороженным взглядом. Я ведь даже не поняла, из-за чего поступила так, как поступила. Я некурящая. Пробовала год назад. Опять же из-за Мишки. Он выгонял меня из компании, если там много курили. И я посчитала тогда, что если обзаведусь этой плохой привычкой, то и с другом, соответственно, буду проводить больше времени.

С Мишкой мы поссорились. По крупному. Он накричал на меня. Сетовал на то, что мне еще рожать, а я, Балда Балдеевна, дурью маюсь. Из врожденной упертости я прекращать начатое отказывалась. В итоге с Михой мы не разговаривали две недели. Хотя он сам потом пришел извиняться. Я к тому времени уже не обижалась, так как уже сама планировала просить у парня прощения. А еще через две недели я перестала курить. За месяц не успела втянуться, да и не понравилось мне это занятие. С чего я вдруг сегодня начала? Непонятно.

Миха с каким-то наслаждением затягивался отобранной у меня сигаретой и прожигал меня глазами.

– Чего зенки выпучил?
– спросила я.
– Зажал сигарету для единственного человека, который тебя терпит.

– Какая же язва, Майка. Кто кого еще терпит? Хочешь?
– он протянул мне Мальборо, скуренную наполовину.

Я демонстративно сморщила нос.

– Фу, ты ее обмуслявил, теперь мне пытаешься пихнуть. Знаешь, - задумчиво продолжила я, - если я ее возьму и прикоснусь губами, то значит поцелую тебя.

– А?
– не понял Миха.

Я ему стала объяснять. Мол, в школе, мы так говорили: если один человек попил, например, из бутылки, а после него кто-то другой, то получается тот второй поцеловал первого.

Мишка смотрел на меня круглыми глазами, а потом, запрокинув голову, заржал.

– Дурак, - решила я обидеться на друга и отвернулась в противоположную строну.

Там катались скейтеры и роллеры. Я начала наблюдать за трюками, выполняемыми этим веселым народом. Миха тоже катался на агрессивных роликах. Но видела я его только однажды, а все потому, что друг стеснялся от чего-то демонстрировать мне свои способности.