– Вам нравится моя дочь Виолла?

– Она очень милый ребенок, ваша светлость, - ответила девушка осторожно.
– Да, очень нравится, да и как она может не нравиться?

– Хм, я рад, что вы находите Виоллу милым ребенком, - откинувшись на спинку кресла, произнес в ответ Блэйкстоун.

Подумав немного, он продолжил:

– Как вы считаете, мисс Уэлсон, следует ли отправить Виоллу в пансион для девочек за границу или нет?
– казалось, слова даются ему с трудом.
– Не должен ли я пересмотреть это решение?

Вот что-что, но этого Лизабет никак не ожидала, а именно, что герцог будет советоваться с нею о том, как распорядиться судьбою его единственной дочери и наследницы. Она внимательно посмотрела на него, желая прочесть его мысли. "Что он задумал? Причем тут я?" - думала она, в нерешительности теребя черную шелковую ленту на корсаже платья.

– Вряд ли, ваша светлость, я могу что-либо советовать в данном вопросе, - ответила она, немного нахмурившись, - к тому же не лучше ли спросить об этом ее мать?

Герцог горько усмехнулся, и покачал головой из стороны в сторону.

– Если б это было возможно, я бы спросил.

Ответ поставил девушку в тупик, разве не может он переговорить с герцогиней о судьбе ее дочери?

– А что вам мешает? Я слышала, герцогиня скоро должна посетить замок, - возразила Лизабет, недоумевая.

– А-а-а, вы про ее светлость, - как-то неопределенно пробубнил Блэйкстоун и потер подбородок рукой, затем добавил иронично.
– Ну, конечно, о ней, о ком же еще... Но, видите ли, она вряд ли скоро будет в Даркхолте, у нас с нею негласный договор, можно и так сказать, никогда не появляться одновременно в одном и том же месте. В опере было исключение...общественные места не входят в этот список, - он сказал это словно нехотя, через силу.

Лизабет была поражена и тем, что он был с нею настолько откровенен, чтобы раскрыть свои семейные проблемы, и тем, что не жил с женой, как с женщиной. Ей вдруг вспомнилось, что он говорил в пещере, мол, давно не был с женщиной, тогда она ему не поверила, теперь же думала, что он, скорее всего, не совсем и солгал.

Девушка молчала, не зная, что сказать на данное высказывание, отчего-то чувствуя неловкость.

– Так что вы посоветуете, мисс Уэлсон?
– он смотрел на девушку с каким-то серьезным ожиданием.

Ей вдруг показалось, что ее проверяют, и от ее ответа зависит дальнейшее отношение герцога к ней.

– Хм, может я и скажу не совсем то, что вы ожидаете услышать, но..., - Лизабет бросила на герцога испытывающий взгляд, - не думаю, что отправлять ребенка в возрасте леди Виоллы далеко от родного дома и людей, которых она любит, будет гуманно и правильно. Ее психика может очень тяжело перенести подобные перемены в образе ее жизни. Но решать все равно вам, ваша светлость.

Блэйкстоун вдруг слегка поморщился, словно официальное обращение звучало для него не слишком приятно.

– Мисс Уэлсон...Лизабет, - он неожиданно наклонился, и взял девушку за руку, которую та хотела отдернуть, но не решилась оскорбить мужчину таким жестом.

Он проникновенно продолжил:

– Лизабет, могу я обращаться к вам по имени, когда мы наедине?

– Не думаю, что это будет правильно, ваша светлость, - чопорно ответила Лизабет, все же пытавшись выдернуть свою руку.

Герцог нахмурился, упрямо поджав губы, но руку девушки выпустил.

– Я только хотел попросить вас не быть столь жестокой по отношению ко мне. Я не прошу о большем, только о праве обращаться к вам менее официально, не всегда конечно, чтобы не ставить вас в неловкое положение перед другими людьми. Меня кстати зовут Нортоном. Вы тоже можете звать меня по имени, Лизабет.

Просительный тон и лукавые искорки в глазах могли растопить любое ледяное сердечко. Девушка вполне отдавала себе отчет в том, что она тоже близка к тому, чтобы уступить в столь маленькой просьбе. Было только одно "но", не последуют ли за маленькими уступками большие, не даст ли она знать его светлости о своей сердечной слабости перед ним, если вдруг произнесет его имя вслух. "Нортон, - словно смакуя, повторяла она про себя его имя, - такое располагающее, обезоруживающее и нежное на слух. Нет, я не должна позволять ему переходить грани дозволенного, иначе я погибну".

Герцог внимательно следил за выражением лица девушки, на котором отражалась целая гамма чувств, начиная от удовольствия вместе с удивлением, затем настороженность и последнее - отрицание. Удивительная сила воли и самоконтроль отличали эту потрясающе красивую девушку, которая могла одним только взглядом или улыбкой сделать его своим рабом или слугой. Любая другая, не задумываясь и не терзаясь сомнениями, воспользовалась бы его слабостью и ситуацией, желая извлечь для себя огромное количество преимуществ и выгод, но не эта - гордая и в то же время наивная, отважная и дерзкая мисс Уэлсон.