Попович заехал на кухню вслед за майором. Тот трясущимися руками налил водку в стеклянные гранёные стаканы. Достал закуску из холодильника: выложил на тарелку малосольные огурцы, копчёную колбасу и сыр.

Ни говоря не слова, Попович выпил одним залпом содержимое стакана и тут же брезгливо поморщился. Водка была паршивая, тёплая, отдавала керосином.

Матвеев снова разлил белую жидкость. Алексей вновь осушил свой стакан, привыкнув к вкусу палёной водки. Он не стал закусывать, его рука сама собой потянулась к бутылке и вот новая порция уже приятно обжигает горло. От чего-то вспомнилось, что сегодня он ещё не завтракал и не обедал, просто забыл. Алкоголь быстро сделал своё дело - перед глазами вдруг всё поплыло, язык развязался и сам собою выложил Олегу всё что наболело и накопилось в душе...

– Не могу я жить с ней рядом. Ну, зачем я ей нужен такой? Но и смотреть когда около Вики кто-то другой ошивается не могу! Понимаешь это выше меня! Мне так хочется увидеть сына. Да только я точно знаю, если притронусь к ней или к нему уйти уже не смогу. Все мечты о счастье уже давно рассыпались, разбились в дребезги...

Лёшка выпил.

– Ты закусывай, - майор придвинул к нему тарелку с серой колбасой.
– Я не знаю как бы поступил на твоём месте... Как же теперь ты жить дальше будешь?

– Не знаю. Моментами мне хочется умереть, но покончить с собой я не могу. Легче всего повеситься или отравиться... Такая смерть для слабаков... Нет лучше на поле боя, от руки боевика... Только кто меня туда возьмёт калеку, - его взгляд остановился на пустой бутылки.
– Всё что связывало меня с жизнью отнял Юсупов вмести с ногами. Нет больше ничего. Он ещё и убил человека которому я обязан жизнью. Эта сволочь всё забрала, я теперь словно прокажённый. Отброс общества, никчемный человечишка. Какая от меня польза?

Алесей молчал пока Матвеев доставал новую бутылку водки и разливал жидкость по стаканам.

– Может не надо было всё ломать? Ведь ты же даже не поговорил с женой.

– Я действовал как мне подсказывала совесть. Не могу я видеть жалость в её глазах. Это хуже смерти.

– И что теперь? Ты не думал, что возможно поломал и её жизнь? Она же тебя любит...

– И я её люблю, поэтому и ушёл...

– Сделав больно?

– Это быстро пройдёт.

– У тебя-то самого быстро прошло?
– майор протянул зажигалку Алексею.

– Пройдёт. Понимаешь я сейчас хочу лишь одного - поймать этого ублюдка Юсупова и голыми руками придушить его, чтобы вся обида и ненависть, накопившиеся тут, - Лёша ударил кулаком себя в грудь, взял зажигалку.
– Вышли наружу. Он для меня хуже духа, он моё зло, мой крест!

Алексей сделал затяжку, опустил руку с сигаретой. Тлеющий уголёк сорвался с кончика окурка и упал на пол.

– Мои отношения с Викой разорваны окончательно, не могу я вернуться туда...

– Но и Юсупова убить ты тоже не можешь. Во-первых ты калека...

Слово "калека" разозлило пьяного Поповича. Он схватил тарелку с закуской и со всего маху кинул в Матвеева. В нескольких сантиметрах от головы Олега, она ударилась об стенку и разлетелась осколками...

– Ты совсем спятил?
– подскочил к нему возмущённый майор.
– Я с ним как с человеком...

– Как с калекой, - поправил его Лёшка, хватаясь за нож.

Он не понимал, как всё произошло - в его голове всё перемешалось и вот теперь перед ним стоит не майор Матвеев, а Махмуд Юсупов. Нож нацелился на источник всех бед и... если бы не прибежавшие, на шум соседи по квартире, то нож бы вошёл в грудь Олега. Майора отделяли от смерти доли секунд...

Из милиции Алексей вышел только вечером следующего дня. Проспавшегося и осознавшего свою вину его выпустили не возбуждая уголовного дела по просьбе потерпевшего майора Матвеева.

Попович не разбирая, куда катит коляску, медленно ехал вдоль улиц. Нужно было как-то жить дальше и чем-то заниматься. Он устал ненавидит, устал существовать в этом чёрном мире...

Алексей потянулся, нащупывая инвалидное кресло, подтащил его к себе. Каждый раз ему приходилось прикладывать много сил, чтобы сесть в коляску. Иногда казалось, что нужно только захотеть и чувствительность вернётся к ногам. Но иллюзия быстро испарялась, возвращая его к реальности, как только он пытался встать на ноги.