Девушка тяжко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза: "Это лучшее решение, не только для меня, но и для тебя...". Рэн облокотился на спинку кресла и оглядел каждую черточку ее лица: "Сказать, что я в тебя безумно влюблен, и твое решение разбило мне сердце... Нет... Но гордость мою это задело... Неужели все из-за того самовлюбленного глупца?". Хикари промолчала...

– Ты ведь отлично понимаешь, что эти отношения обречены, - пораженно продолжил молодой человек, - он только сделает тебе больно...

– Я люблю его, впервые в жизни я люблю по-настоящему. И даже если наши отношения ни к чему не приведут, с ним я готова на это...

Если же думать о том, что же произошло поздно вечером, то здесь сложно не догадаться, Хосокава Каташи был в ярости. Хикари другого и не ожидала, в конце концов, сама виновата, нечего было тянуть кота за хвост. Терпеливо она выслушала все возмущения, после взяла его за руку и спокойно ответила: "Я справлюсь, Йоши был хорошим отцом, именно благодаря нему я терпелива и всегда стремлюсь к намеченной цели. Я сама всего добьюсь". Каташи присмирел и уже тихо прошептал: "Не смей меня разочаровывать, я запрещаю...".

Время всегда идет вперед, а от того что было остаются лишь воспоминания. Дорожите каждым кусочком жизни, каждой минутой, секундой, время так быстротечно, что оборачиваясь назад, не веришь, что зашел уже настолько далеко...

Наступила середина ноября, и дыхание приближавшейся зимы едва затронуло столицу, череда сменяющих друг друга событий казалось ничем не влияла на сложившуюся идиллию, разве что в действительности произошло одно событие, повлиявшее, по крайней мере, на судьбу троих людей. После случая с мачехой, Кудзе решил плыть по течению, но каково было его удивление, когда отец впервые не встал на сторону этой женщины. Когда он, наконец, встретился с сыном, то просто обнял его крепко-крепко: "Такаши... Как я скучаю по твоей маме... Возвращайся домой...". И больше не надо было слов, ничего не надо... Если говорить о Мизуки, за прошедшее время она как-то притихла, ее немного настораживало отвлеченное состояние Гендзи, он постоянно витал в облаках, что же касается Хикари и Кано, их отношения только набирали оборот, но обоим казалось, что это навсегда...

– On a dark desert highway cool wind in my hair warm smell of colitis rising up through the air. Up ahead in the distance I saw a shimmering light my head grew heavy and my sight grew dim. I had to stop for the night, - голос девушки дрожал, а затем она снова притихла.* (песня группы Eagles - Hotel California)*

Сайондзи легонько улыбнулся и нежно провел пальцами по ее щеке: "Уже лучше... Еще немного позаниматься и ты снова сможешь петь на публику".

– А почему так?
– спросила Мизуки, усевшись в кресло, - с чего это у тебя началось?

Москва... Отчетный концерт... Все ребята стоят на ушах, бегают из угла в угол, скоро должен быть ее выход, почти пора...

Незнакомый мужчина подошел сзади: "Хи.. хкр...Хикари эээ Хосокава?"

– Да, а вы кто?

– Я следователь, дело в том, что ваша семья попала в аварию и ...

Вдруг кто-то из ребят хватает ее за руку: "Тебе пора, давай быстрее". Ее дружно выталкивают на сцену. Девушка выходит в центр, ее разум помутился, скрипач начал игру, за ним вступил пианист, затем наступает ее очередь, Хикари пытается запеть, но тишина, голос исчез. Игра замешкалась, инструменты притихли, народ в зале зашептал. Скрипач подал знак, и снова все сначала, вот опять подходит ее очередь, но ни звука у нее не вышло. Пианист прекратил игру и, переглянувшись со скрипачом, шепнул: "Кажется, у нее голос пропал..."

И как итог посреди очередных будней на шахматной доске жизни появился еще один человек, сыгравший, пожалуй, роль, отложившую глубокий отпечаток как минимум в судьбах двух людей. Рюи Сайондзи вернулся домой с командировки на пару дней раньше, чем задумывалось. Он по обыкновению сразу же вошел в комнату к сыну, но к своему удивлению застал его не одного, тот страстно целовал незнакомую юную девушку европейской внешности, молодые сразу же подскочили как ошпаренные и поклонились в приветствии, на щеках красавицы проступил красный румянец, она от смущения не смела поднять глаза.

– Мацумото!
– позвал глава дома своего преданного слугу, - приготовьте нашей гостье машину, пусть водитель отвезет ее, куда она потребует.

Затем обратился к незнакомке: "Прошу извинить меня, я давно не виделся с сыном. Вы можете провести с ним свое время в следующий раз".

Хикари ничего не ответила и вышла за дверь. Кано метнулся за ней, но старший Сайондзи преградил ему путь: "Я ведь ясно сказал не водить домой любовниц".

– Она не любовница!
– огрызнулся сын.

– Сядь, - гневно процедил сквозь зубы Рюи.

Казалось, внутри младшего разгорается борьба, но он не осмелился перечить отцу и послушался.

– А теперь по порядку. Если не любовница, то тогда кто?
– с неподдельным интересом продолжил он.

Рюи не перебил Кано ни разу, но создавалось впечатление, что он ничего не слушает, а когда все было выложено, всего лишь насмешливо хмыкнул.

– Что?
– растерявшись спросил Кано .