— Вот как? — В его глазах сквозит разочарование. — В котором часу твой рейс?

— В девять тридцать.

— Понятно. Очень жаль. — Он смотрит на часы.

Я пытаюсь сообразить, сколько времени еще пробуду в Лос-Анджелесе, и найти уважительную причину, чтобы провести это время с Лео, а не с сестрой, которая скучает у стойки бара.

— Похоже, я не смогу уговорить тебя остаться еще на одну ночь? — спрашивает Лео.

Я на миг задумываюсь, стараюсь найти причину задержаться, но вспоминаю улыбку Энди, ямочки на его щеках, наивные голубые глаза, и не остается ничего другого, кроме как сказать:

— Нет… Мне надо вернуться.

Нельзя заходить в опасные воды.

— Понимаю, — быстро говорит Лео, словно читая между строк.

Он опускает глаза и поправляет ремень сумки. Она зеленого цвета — для Лео, пожалуй, слишком яркого, и это тут же наводит меня на мысль, что кто-то ему ее подарил. Интересно, та женщина красивая? Вместе ли они сейчас?

Лео снова смотрит на меня и лукаво подмигивает:

— Вот что: повеселимся в следующий раз, когда снова приедем в Лос-Анджелес делать материал про Дрейка.

— Точно, — говорю я, стараясь превзойти его в сарказме. — Повеселимся, когда ты в следующий раз бросишь меня, потом мы встретимся годы спустя, ты снова попытаешься втянуть меня в отношения, используя как приманку предложение о работе, от которого невозможно отказаться…

— Что ты такое говоришь? — Лео ошеломлен.

— Какая часть сказанного не ясна? — спрашиваю я, улыбаясь, чтобы смягчить резковатый вопрос.

— Я не бросал тебя, — говорит он.

Я закатываю глаза и смеюсь:

— Ну конечно.

— Все было не так. — Он обижен, или, лучше сказать, удручен.

Внимательно смотрю ему в лицо, пытаясь понять, не старается ли он пощадить мою гордость, притворяясь, будто мы приняли решение расстаться одновременно. В глазах Лео нет ни тени притворства, ничего, кроме искреннего изумления от моей «версии» нашей истории.

— А как это было? — спрашиваю я.

— Мы просто… Я не знаю… Ну да, я вел себя как свинья… что-то о себе мнил. Я помню канун Нового года… но… не могу вспомнить, из-за чего мы разошлись… Мне иногда кажется, что мы разбежались без особой причины.

— Без причины? — переспрашиваю я, чувствуя что-то близкое к отчаянию.

Тут вдруг появляется Сюзанна, замечает выражение его лица, резко останавливается и говорит:

— Ой, извините.

Я выдавливаю улыбку:

— Нет-нет. Все в порядке. Мы просто говорили о Дрейке.

Сюзанна бросает на меня взгляд, полный недоверия, и подыгрывает:

— Ну и что вы о нем думаете? Он и правда так прост, как кажется?

— Абсолютно. Очень искренний человек.

— Очень, — подтверждаю я весело, хотя внутри у меня все кипит.

— Какая часть интервью лучше всего удалась? — спрашивает Сюзанна у Лео. — Или мне следует подождать, пока выйдет журнал?

Лео делает вид, что обдумывает ответ, а потом говорит, что, пожалуй, доверяет ей и поделится секретной информацией. Он рассказывает, чем сейчас занят Дрейк: что-то о долгах стран «третьего мира» и о политике правительства США. Я не слушаю. Борюсь с чувствами, бурлящими в груди, и решаю в следующий же удобный момент покончить со всем этим.

Как только в рассказе Лео наступает пауза, я решительно заявляю:

— Ну ладно, нам пора.

Лицо Лео принимает хорошо знакомое мне бесстрастное выражение.

— Да, конечно, — говорит он.

— Еще раз спасибо за все, — благодарю я.

— Спасибо тебе, — отвечает он, отдаляясь еще сильнее. — Буду с нетерпением ждать твоих фотографий.

— А я буду с нетерпением ждать появления интервью… — приятное возбуждение, которое я испытывала всего несколько минут назад, бесследно исчезает. «Взлеты и падения, — думаю я. — С Лео всегда так».

Сюзанна притворяется, будто рассматривает афишу на стене, как бы давая нам возможность провести еще секунду наедине. Лео произносит несколько ничего не значащих фраз. В какой-то момент мне кажется, что он обнимет меня на прощание, просто по-дружески. Но он не делает этого, а просто желает нам счастливого пути.

Но мне слышится: «Счастливого жизненного пути».

В такси по дороге в отель Сюзанна сочувственно хмурит брови:

— Что-то ты невеселая. Взгрустнулось?