Я не свожу с нее настойчивого взгляда. Где же справедливость?!

— Ты обязана была сказать мне. — Я повышаю голос. — Я имела право знать! Я имела полное право решать сама! И если ты допускала хоть малейшую возможность, что я выберу не Энди… Что ж, тем более надо было сказать!

Я нисколько не убеждаю Марго. Она качает головой в знак абсолютного, бесповоротного несогласия, и я вдруг понимаю, что она никогда не признает свои ошибки. На моей памяти — ни разу. Вот и сейчас она полностью игнорирует мою точку зрения.

— Во всяком случае, — заявляет Марго, — Энди имеет право знать о твоем телефонном разговоре. Он должен знать, чем занимается его жена! — После тягостной паузы она распрамляется, поднимает подбородок и медленно цедит ледяным от ненависти голосом: — Имей в виду, сама не скажешь — я это сделаю.

Через секунду в кухню вваливаются Крейг, Уэбб, Энди и Джеймс, все четверо — потные, загорелые и счастливые. Мы с Марго спешно меняем выражение лиц и пытаемся восстановить утраченное душевное равновесие. На мгновение я пугаюсь — вдруг Марго вразрез с обыкновением устроит сцену и тут же, на месте публично выложит все, что ей известно? Но Марго верна себе — скандала, да еще такого, который дискредитирует брата, она себе не позволит. Она подбегает к Уэббу и трогательно приникает к его груди, будто ищет спасения в своем идеальном браке.

Я наблюдаю за ними со смешанными чувствами: надо же, всего несколько месяцев назад я тоже чувствовала себя защищенной, Энди был моей каменной стеной. А теперь мы стоим как чужие.

— Кто выиграл? — спрашивает Марго и бросает на Энди полный сочувствия взгляд. Будто желает победы одному только брату: если уж жена оказалась предательницей, пусть ему хоть в гольфе повезет.

Энди широко улыбается и подмигивает:

— А ты как думаешь, Марго?

— Этому остолопу нереально везет, — ворчит Джеймс.

Джинни, Стелла и Пэм входят в кухню и радостно приветствуют мужчин.

— Энди всех обыграл! — с деланным весельем объявляет Марго.

Парни начинают увлеченно рассказывать нам про игру. Особая потеха была, когда Крейг, осерчав на собственный промах, размахнулся и врезал пару раз по стволу ближайшей магнолии новенькой клюшкой для гольфа. Все смеемся, кроме нас с Марго, а Крейг с гордостью ставит всех присутствующих в известность, сколько стоила загубленная клюшка. Потом он достает из холодильника четыре бутылки «Хайнекена» и быстро открывает их, словно из пулемета строчит. Совсем как бармен в час пик; только я уверена, он никогда не работал барменом. Крейг раздает бутылки друзьям и запрокидывает голову, прикладываясь к своей. Между глотками он остужает лоб о запотевшее стекло.

— Ну, как чествовали малыша? — спрашивает Энди. Только он один и помнит (не исключая будущего отца), что настоящая причина, по которой все собрались, вовсе не гольф. «Молодец, — думаю я. — Хороший муж». Хотя особых причин сомневаться в этом у меня вроде бы не было.

— Замечательно, — отвечает Марго со сдержанной улыбкой.

— Та-а-ак прелестно! — в один голос затягивают Пэм и Стелла. Заметив, что слово в слово повторяют друг друга — даже интонация одинаковая, — они весело переглядываются. Сможем ли мы с Марго перебрасываться заговорщическими взглядами, как бывало?

— Много подарков надарили, сестренка? — интересуется Джеймс с северным акцентом. Козырек он повернул вбок, как гангстер.

— Да, много, — говорит Марго. — Прекрасные подарки!

Джинни радостно выпаливает, не в силах сдержаться:

— А Эллен познакомилась с Люси!

Мне становится дурно при мысли, что, если Марго доведет до сведения приятельницы всю иронию сложившейся ситуации, Джинни обрадуется гораздо больше.

— Да? — На лице Энди брезжит интерес. В других обстоятельствах я бы долго не мучилась от ревности.

— Ну и как? — ухмыляется Джеймс, всегда готовый нарушить благостную атмосферу.

— Она очень хорошая, — спокойно констатирую я, а Джеймс, верный себе, бормочет что-то о «неплохих буферах».

— Джеймс! — привычно упрекает Стелла.

— Ничего себе, мамочка, ты знаешь, что такое «буфера»? — парирует Джеймс.

— Более или менее, — укоризненно качая головой, говорит Стелла.

Энди удается очень натурально изображать скуку при упоминании Люси. Марго, видимо, расстраивается за него еще больше. Такое впечатление, что она не в силах вынести больше ни одной минуты рядом со мной.

— Я устала, — раздраженно говорит она и жалобно смотрит на Уэбба: — Давай поедем домой, а то у меня опять начнутся ложные схватки…

Уэбб нежно массирует ей шею.

— Конечно, детка. Сейчас поедем.

— Да, пора, — соглашается Энди, допивая пиво. — У Эллен завтра большой день — она едет в Нью-Йорк на съемки.

— Я знаю, — бесстрастно говорит Марго.

Голос ее абсолютно спокоен, лицо лишено всякого выражения, но ясно (по крайней мере, мне), что она глубоко задумалась. Я отчаянно ловлю ее взор, сама не зная, чего хочу. Попросить снисхождения? Что-то еще объяснить? Умолять о прощении? Когда она, наконец, смотрит на меня, я посылаю ей один умоляющий взгляд, в котором слились все мои просьбы. Марго непреклонно и незаметно для окружающих качает головой, опустив глаза. Губы ее беззвучно шевелятся, как будто она репетирует, что скажет брату, когда настанет время.