– Не смейтесь! – произнес он тоном, в котором одновременно слышались и мольба, и приказ. – Много лет назад я едва не расстался из-за вас с жизнью.

– Много лет назад! – задумчиво повторила мадемуазель де Шанма.

Затем, с запоздалой сдержанностью убрав свою руку, красавица добавила:

– Я вижу, вы поняли, месье барон, что речь между нами пойдет о серьезных вещах.

Поль ответил:

– Я не догадываюсь, о чем пойдет речь. Но вы можете располагать мной, я принадлежу вам душой и телом.

– Тереза Сула знает вас, – проговорила Изоль, которой, похоже, неожиданно пришла в голову новая мысль, перечеркнувшая намерения девушки. – Я расспрашивала ее о вас, но она никогда не хотела мне отвечать. Вы полюбили меня в Париже?

– В Париже. Мне было тогда двадцать лет, – ответил Поль.

– Ах! – вскричала мадемуазель де Шанма, и ее прекрасное лицо омрачилось. – Мне было шестнадцать, я была счастлива, я была…

Она не окончила фразу и заговорила о другом:

– Что вы думаете о Терезе Сула?

– Это достойная и добрая женщина, – улыбнулся юноша.

– Я хотела бы верить в это, – подумала вслух Изоль.

Пристально глядя на Поля, она произнесла:

– Беседовали ли вы с ней с тех пор, как она поселилась в замке моего отца?

– Мадам Сула приходит ко мне каждый день, – ответил Поль.

Изоль прошептала:

– По какой же причине она скрывала от меня столь невинную вещь?

Затем, положив свою точеную руку на локоть Поля, что заставило молодого человека болезненно вздрогнуть, Изоль спросила:

– Кто эта юная особа, которая живет у вас, – девушка или женщина?

Поль собирался ответить, но Изоль остановила его, заявив с холодной убежденностью:

– Какое мне дело! Я не хочу этого знать. Если это ваша сестра, я полюблю ее, если это ваша любовница, ее прогонят прочь.

На подвижном и выразительном лице Поля Лабра при словах «ваша любовница» появилось тягостное удивление.

Нет ничего более святого, чем обожествление обожаемых женщин.

Поняв чувства Поля, Изоль грустно улыбнулась.

– Разве Тереза Сула никогда не рассказывала вам обо мне? – внезапно спросила она.

– Что касается меня, – ответил Поль, – то я постоянно твержу ей о вас.

– Она сохранила мою тайну, – произнесла мадемуазель де Шанма, снова понижая голос, – так же, как она сохранила вашу. Кажется, мои слова заставляют вас страдать.

– Да, это так, – признал Поль. – Я считал вас счастливой.

Слово «счастливая» не полностью выражает вашу мысль, месье барон, – заметила Изоль.

– Нет, – ответил Поль твердо, будто стремился предотвратить признание, – это именно то, что я хотел сказать.

Их взгляды встретились во второй раз.

Поль Лабр больше не был робким.

Он черпал уверенность в той самой гордости, которой наделял в своем воображении мадемуазель де Шанма.

Однако она надменно отклонила то ненавязчивое и глубокое уважение, которое Поль великодушно предлагал ей.

– Наша беседа отклонилась от темы, месье барон, – четко и коротко бросила красавица. – Прошу вас, позвольте мне самой вести ее.

Поль поклонился, Изоль продолжала:

– У вас, как и у меня, есть тайна, и она так же омрачает вашу жизнь, как мой секрет – мою.

Поль нервно сжал руки.

– Да, у меня есть тайна, – прошептал он. – Скорбь… Великая скорбь… Но ради Бога, Изоль, я, не задумываясь, убил бы любого человека, который посмел бы говорить о вас так, как рассуждаете о себе вы сами!

– Мне нравится, что вы называете меня по имени, – улыбнулась мадемуазель де Шанма.

Поль Лабр покраснел. Это имя безотчетно сорвалось с его губ. Наступило молчание. Улыбка Изоль стала страдальчески горькой.

– Никто не расскажет вам обо мне таких вещей, какие могу поведать я сама, – прошептала красавица так тихо, что Поль едва расслышал ее слова. – Никто… за исключением одного мужчины. И если вы любите меня – заставьте его замолчать… навсегда.

Изоль вскочила и выпрямилась в полный рост.

Отброшенные назад волосы обрамляли ее прекрасный лоб, на котором гнев прорезал сейчас грозную складку. Глаза Изоль горели.

– Не произносите больше ни слова, – вскричала она, – или пообещайте повиноваться мне. Вы храбры?

На лице Поля даже не появилось той улыбки, которую подобный вопрос, прозвучавший из уст женщины, неизбежно вызывает у впечатлительных людей.

– Да, вы отважный человек, – сказала мадемуазель де Шанма. – Я угадала вашу смелость, как и вашу любовь. Я хорошо знаю ваше великодушие и потому боюсь просить вас об услуге.