Однако мы увидим, что погрешность туалета вовсе не помешали Пистолету сыграть роль, которую он избрал. Мадам Сула с удивлением смотрела на юношу. – Почему вы забрались сюда? – наконец спросила она.

– Забавно, – ответил парень, – вы меня не прогоняете… А я с трудом вас узнал. Вам известно, что вот уже три года, как вы отдали Богу душу? В то время, когда вы давали мне остатки супа, а он был вкусным, суп господ инспекторов полиции, у вас самой еще были остатки красоты. Месье Бадуа был к вам неравнодушен, подумать только, и Шопан тоже, и даже месье Мегень, эта образина! Спешу освежить вашу память: я живу, а точнее, прячусь на клочке земли, принадлежащей месье Полю, в пещере у самого леса. К тому же я признаюсь, что это я однажды вечером, на последнем этаже знаменитой башни Преступления, на площадке у винтовой лестницы, ну прямо рядом с дверью вашей комнаты, прикончил вашего котика… Мяу… мяу, мяу… Черт побери! Это было в тот самый вечер, когда вы не ночевали дома. Никаких оскорбительных намеков! Меня это не касается. Впрочем, тем вечером случилось столько удивительных историй, что одной больше, одной меньше… Так на чем мы остановились? Ах, да! Вы спрашивали меня, почему я забрался на дерево? Отвечаю: для собственного удовольствия и по собственным делам. Вы достаточно хорошо ориентируетесь в этом доме, чтобы принести мне попить? У меня пересохло в горле… я с утра трудился, честно хочу заметить, не покладая рук, и сделал много важного и полезного…

Тереза, которая уже оправилась от изумления, сказала:

– Вы работали на месье Бадуа? В то время?

– Точно! – радостно кивнул Пистолет. – И в ту пору мы бы без колебаний исповедались перед вами, можете не сомневаться. Но, кажется, вы тогда симпатизировали неимущим? Никаких оскорбительных намеков! Это меня не касается. Я просто хотел попить.

– Кошечка так красива, подумать только! – заметил парень, бросив жадный взгляд на Блондетту. – Значит, это она была в том белом одеяльце, за которым я вечером плыл по реке до моста Согласия… Черт! И все тем же вечером, когда вы не ночевали дома! Надо же!

Тереза холодно ответила:

– Не понимаю, что вы имеете в виду. Это – не мой дом, и я не могу принести вам воды.

– Что ж, пососу камешек, – покорно вздохнул Пистолет, кладя в рот гальку. – Приходилось испытывать и гораздо более жестокие лишения в пустынной Аравии… Еще одна глава в мемуарах о моих путешествиях без границ и таможен.

Вдруг юноша посмотрел в лицо мадам Сула и прибавил:

– Мамаша Сула, у вас в глазах больше горя, чем хитрости. Остерегайтесь, когда пойдете одна через поля. Это дело темное. И вы в нем замешаны, не знаю уж, как и почему; теперь ваша жизнь в опасности. В стране есть гнездо, гнездо мерзких тварей, и если я шепну вам их настоящее имя, у вас волосы встанут дыбом. Те двое, что убежали отсюда через открытую калитку, забрались в этот сад не за сливами… и хотя месье Бадуа запретил мне посвящать вас в это дело, есть вещи, которые вы знаете, как человек бывалый. Например: что сделали с братом месье Поля в комнате № 9 в тот вечер… Черт, все в тот же вечер!

Тереза грустно улыбнулась.

– Я не боюсь умереть, – грустно сказала она. – И почему это вдруг меня бы стали убивать?

– Вот в чем вопрос, как любят говаривать в Англии… сам слышал! – произнес Пистолет. – Вы лучше других знаете, за что они на вас взъелись… Надо быть сильным и ловким, чтобы разгадать игру этих ребят. И сдается мне, что месье Бадуа неправ, остерегаясь вас, а?

Тереза устало махнула рукой. Пистолет, который по-прежнему не смотрел на нее, занятый своей легкомысленной на первый взгляд болтовней, продолжал плести словесную паутину.

– У вас есть что-то на совести, это точно, матушка, да? – осторожно осведомился он.

Мадам Сула невольно вздрогнула.

– Но вы, – продолжал парень, – не могли причинить зла месье Полю, которого любили прежде, как родного сына.

– Я предана месье барону, – быстро произнесла Тереза, – так же, как месье Бадуа, и даже больше!

– И я так думаю, – кивнул Пистолет. – В таком случае, что могла вам сделать эта бедная малышка?

– Она! Это дорогое дитя! – воскликнула Тереза.

– Стоп! – прервал ее Клампен. – Это из английского языка, который я выучил, странствуя по свету… Нам есть о чем потолковать, мамаша Сула. И если месье Бадуа будет недоволен, – что ж, тем хуже для него! Подождите, я гляну вокруг.

Не торопясь, юноша осторожно заскользил между деревьями. Дойдя до дверки в каменном заборе, он запер ее на задвижку. Потом, подпрыгнув, ухватился за гребень стены и подтянулся на руках.

Это непредвиденное портными поведение стало новым испытанием для брюк Клампена. Но он, так и не вспомнив о них, целую минуту внимательно осматривал окрестности.

Тереза с невольным интересом следила за действиями парня.

Возвращаясь обратно, Пистолет искоса взглянул на нее и подумал:

«Старушка сгорает от любопытства. Ну-ну…»

Он сел на траву в двадцати шагах от спящей Суавиты и поманил Терезу рукой.

Мадам Сула приблизилась к юноше.

– Я не хочу, чтобы малышка нас услышала, – прошептал Пистолет. – Вдруг она только притворяется спящей? Такое случается… Располагайтесь здесь. Вы знаете лучше меня, где сейчас месье Поль. Поскольку ему там хорошо, он там и останется. И не побеспокоит нас. Приступим! Говоря без околичностей, суть дела такова: старшая дочь генерала больше не девица, верно?

Тереза вздрогнула так сильно, что Пистолет замолчал.

– Что с вами? – с наивным удивлением спросил он.

– Это гнусная клевета! – процедила Тереза сквозь зубы.

– Нет, – спокойно возразил парень. – Обольститель – один тип из Черных Мантий, убийца и вор. Клянусь вам!

У Терезы опустились руки.

– Вы не знали об этом? – вскинул брови Пистолет. – Не сердитесь! Это меня не касается. Да только они думают, что вам все известно, и это для вас скверно. Ядовитые твари, о которых я вам говорил и у которых здесь логово, это Черные Мантии, самые настоящие бандиты с Корсики из Обители Спасения в Сартене, те самые, кто отвечает на вопрос «Будет ли завтра день?» и определяет сроки… Именно так.