Документы, удостоверяющие личность мадемуазель д 'Арке, находятся в руках моего верного друга Жермена Ломбера, прослужившего нашей семье более сорока лет.

Моей единственной законной наследницей является Мария-Амелия д 'Аркс. Какое бы имя она ни носила – имя Валентины де Вилланове или Флоретты, к которой привыкла с детства, – я завещаю ей все свое имущество, движимое и недвижимое.

Умирая, я нахожусь в здравом рассудке и подписываю это завещание собственноручно, как того требует закон».

Действительно, под документом стояла подпись несчастного, начертанная достаточно твердой рукой.

Но это было еще не все. Потом шли слова, обращенные к Валентине, хотя почерк становился все более неразборчивым. Чем дольше следователь писал, тем быстрее покидали его силы.

Вглядываясь в жалкие каракули больного и поминутно отирая слезы, застилавшие ей глаза, молодая женщина продолжала читать:

«Сестра моя Валентина, позвольте, я буду называть Вас этим именем, которое так полюбил.

Теперь наша мать может заглянуть в мое сердце. Оно исцелилось от своей раны.

Я люблю Вас так, как позволено мне любить Вас Богом, который призывает меня к себе. Я люблю Вас, как ребенка, которым я когда-то восторгался и чей сон боялся нарушить.

Мы очень несчастны, сестра. Надеюсь, моя смерть положит конец нашим страданиям.

Валентина, это произойдет, если Вы последуете моему совету, вернее, если выполните мою просьбу. Я хочу, чтобы моя гибель послужила Вам предостережением: не пытайтесь бороться с этими людьми. Они обладают сверхъестественным могуществом.

Как на стороне солдата – сила оружия, так на моей стороне бьыа сила закона. Я думал, что моя должность делает меня неуязвимым. У меня были влиятельные покровители. Однако, несмотря на это, я ничего не смог сделать. Так что было бы чистым безумием, если бы Вы решили повторить мою попытку.

Этот безрассудный шаг был бы не просто бессмысленным. Он был бы еще и греховным, ибо такой поступок равносилен самоубийству. Вы всего лишь ребенок, и Вы совершенно одиноки. Те, кто окружает Вас, кто делает вид, что Вас защищает, – все они принадлежат к грозному тайному обществу. Я хотел победить его и погиб.

Я не сообщу Вам ничего нового, если скажу, что Вы находитесь среди Черных Мантий. Глава этой организации использовал Вас, словно дьявольское оружие, чтобы убить единственного человека, способного противостоять преступному сообществу.

Вас окружают негодяи, и у меня такое ощущение, что их защищает какая-то неведомая сила.

Исключение составляют лишь маркиза д'Орнан, несчастная жертва, потерявшая своего единственного сына, и графиня Корона (впрочем, за последнюю я не поручусь).

Валентина, перед смертью все начинаешь видеть в ином свете. Теперь я понимаю, что отмщать дано не человеку, но лишь Богу. Если бы я был простым следователем, возможно, я бы еще жил.

Однако мною двигало не только служебное рвение. Я жаждал покарать своих врагов.

Валентина, моя дорогая сестра, подумайте о себе, а главное – вспомните о том, кого Вы любите, о Морисе. Теперь я не сумею помочь ему, не смогу доказать его невиновность и продемонстрировать несостоятельность псевдоулик, сетью которых его опутали истинные убийцы.

Я только что видел человека, который займет мое место. Это образованный, рассудительный, осторожный господин. Он – из тех, кого называют трезвомыслящими людьми: все, что выходит за пределы здравого смысла, он отбрасывает как вздор, которым не пристало заниматься умному человеку.

Интересно, что его взгляды сформировались под моим влиянием, только он все делает наоборот. Меня он считает мечтателем, а себя – истинно мудрым человеком. Там, где я говорю «нет», он скажет «да».

Если Морис предстанет перед судом присяжных, его несомненно признают виновным. Ни красноречие адвоката, ни проницательность судьи не спасут несчастного. Обстоятельства против Мориса, и с этим ничего не поделаешь.

Не мстите за нас, Валентина, не тревожьте покоя своих родителей и своего брата. Мертвые не знают гнева и обид. Перестаньте ненавидеть, думайте о любви, о Морисе!