– Очнись! – тормошит сурово. Грубовато прислоняет к моему рту чашку. – Пей! – командует жёстко. Насилу пригубляю воды. Сосредоточенно вспоминаю: что случилось?

Вижу телефон, и перед глазами вновь предстает смс-ка.

– Вадим! – нелепо взмахиваю руками. Порываюсь встать, но меня опять ведёт. Отчаянно придерживаюсь стены, стараясь не упасть. Получается с трудом и то - удается устоять только с помощью Андрея. – Надо позвонить мужу. Он должен сейчас приехать…

Зепар не даёт и шагу ступить – рывком притягивает и сминает в стальных объятиях. Выдохнуть не могу, в глазах резь. Рвусь на свободу, но Андрей не пускает:

– Ч-ш-ш… - убаюкивает на ухо. – Александру только что звонили… - секунду молчит. – Прости, - вновь наступает звенящая тишина.
– На выезде из Выборга нашли ваш «Мерседес». Сергей и Вадим мертвы…

– Врешь! – беснуюсь словно полоумная: - Пусти, - кричу не своим голосом, вырываясь с диким остервенением – Зепар не умолим:

– Ч-ш-ш… - продолжает успокаивать. Бьюсь из последних сил… как в каменную стену. Удар… Ещё удар… Ещё… Дрожу, реву… Больше не могу… Обмякаю, звуки истончаются… Вадим не может умереть! Он просто ещё не приехал. Задержался… У машины неполадки – колесо пробито, масло течёт… Сережка – умничка! Отремонтирует и вернёт мне мужа… Главное, подождать. Я терпеливая… подожду!

Монотонное бормотание и настойчивые объятия усмиряют. Прижимаюсь крепче, закрываю глаза. Наступает опустошение, безразличие… Темнота…

Глава 21.

Вереница последующих событий смазана. Полиция. Опознание. Близкие знакомые: Александр, Костик, Андрей… Показания, соболезнования, похороны… Люди… Много наших знакомых… Длинные толпы народу. Приносят пустые слова: «Скорбим… держись… крепись… Если что, ты только позвони… Вадим был замечательным… Лучшим…»

Бесстрастно смотрю в лица – не вижу в них честности и подлинных чувств. Дежурные фразы, не приносящие облегчения. Почему всё так пресно, безвкусно, безжизненно? Глупости не позволяет совершать Андрей и Никитин – следят зоркими глазами. Александр – время от времени пропадает, а вот Зепар… всегда рядом, помогает в полиции, с опознанием, с похоронами… На дознании, где на меня первым же делом вешают убийство собственного мужа, расправляется с обвинителями вескими аргументами, подкрепленными массой информации на бумажных носителях и закрепляя алиби своими показаниями. Странно, но, ни слова, ни документа не могу вспомнить – всё пролетает в пустоту, точно мне яростно подчищают память, чтобы не захламить ненужностью. Да мне плевать! Пусть бы и посадили. Как жить-то?..

Зепар настолько подчиняет мою жизнь себе, что даже умудряется командовать в офисе турфирмы – работу никто не отменяет. Удивительно, его слушаются беспрекословно. Я молчу, нет сил, да и желания пререкаться… Странно, но не помню ни единой важной встречи или звонка – тихо прихожу, также ухожу... ведомая под руку Андреем.

Вскоре, друзья как один – оставляют меня на попечении Зепара. Навещают по возможности, а звонят по нескольку раз на день. Говорить не хочу – отворачиваюсь или утыкаюсь в подушку. Пока не готова… Нечего ответить! Сердце на куски, душа на части. Я медленно умираю, потеряв вкус к жизни!

Видимо, Зепар нанимает прислугу, потому что изредка вижу пожилую женщину. Невысокую, полноватую, миловидную, рыжеволосую, голубоглазую. Снует тенью по комнатам, вертится на кухне. В её глазах читаю сострадание и жалость. Искренне… Они мне не нужны, не приносят облегчения, а ощущать себя ущербной - ещё гаже. Спасибо, что она умнее многих – ничего не говорит. Молча делает работу, и исчезает…

Как выясняют специалисты: в машине были повреждены тормоза и нарушена гидравлика руля. Скорость высокая, машина слетает в кювет на съезде с моста. Ко всему прочему, не везёт с обочиной – врезаются в бетонное перекрытие. Авто смяло в гармошку. Сергей и муж, сидящий на переднем сидении, погибают сразу. Вадима даже выкидывает на капот. Тела обгорают настолько, что приходится делать опознание по зубам, но мне уже и перстня было достаточно. Оттиск-печать, с которым муж никогда не расставался. Да, расплавленный, но очертания… слепок…

Можно так сказать, фартит: у Сергея никого не нет. Мне не приходится извиняться. Смотря в глаза, приносить соболезнования… Не уверена, что смогла бы и так постоянно тянет на себя руки наложить, но… надсмотрщик рядом. Приём таблеток по режиму. Даже не позволяет закрываться в ванной – посидеть в воде с пеной, привести тело в порядок... Один раз не ослушиваюсь - в итоге, дверь слетает с петель, еще не успеваю раздеться. В бешенстве хочу вызвать полицию, учиняю скандал… Кричу вдоволь, аж голос срываю – вместо ора, хриплю давясь слезами… Вот только Андрею плевать на мою боль. Сочувствие и понимание – ему чужды. Зепар и слова не отвечает… Испепеляет холодной зеленью безразличных глаз. Резко отпихивает к стиральной машинке и с убийственной невозмутимостью шерстит полки, скидывая в горку все режуще-колющее…. Сгребает бритвы, ножницы, пилки, расчески, шпильки, невидимки и прочие заколки, - отворачивается и уходит, демонстративно оставив дверь открытой. Наследующий день в ванне… на столике для мыльных принадлежностей меня поджидает набор для депиляции на основе воска и расчёски с более мягким зубцами… словно я животное.

Пару раз Андрей уезжает по делам, оставляя меня на попечение Александра. Я выплевываю ему всё негодование, злость на безжалостного Зепара. Требую его уволить, а меня оставить в покое. Никитин качает головой:

– Ангел мой, ты не в себе. Если так и будет продолжаться, придётся тебя в клинику положить. Методы Андрей, может, и грубы, но я верю: он тебя заставит жить!

– Не хочу жить! А еще больше не хочу видеть Зепара! – шиплю, гневаясь. – Он не человек. Не знает боли, сострадания.

Никитин темнеет лицом, на миг теряется, во взгляде растерянность, даже страх. Но быстро берёт себя в руки:

– Тебе такой и нужен, - убеждает с чувством. – Разговор закончен, - обрубает строго. – Хватить скандалить. Смирись. Андрей будет рядом. Я ему дал «добро» на любые меры, лишь бы ты пришла в себе. Будишь буянить, мы тебя к врачу отвезём. Не вынуждай!

Умолкаю. Что если Александр и Андрей придумали коварный план забрать мой бизнес? Убрали мужа, а сейчас упекут в дурдом меня?.. Все знают, что Никитин – мой негласный душеприказчик и даже Мичурин ему слова наперекор не скажет. Мысль свербит настойчиво. Долго, навязчиво, жужжит мерзкой мухой. Но вскоре утихает – если бы так, Александр бы не угрожал. Тихо запихнул бы в дурдом, объявил меня недееспособной – и бизнес в кармане. Так нет же. Нянчится… убеждает… советует… Вон как осунулся! Часто замечаю, как держится за сердце, пьёт какие-то лекарства. Корит во всем, что случилось себя – порой слышу бормотание... Невнятные, но смысл улавливаю, даже неудобно становится. Никитин совсем не причём, а переживает, словно только он и виноват! Нет же, бормочет, что столько ведёт расследование, а всё на одном месте топчется. Хватку потерял… Пока ничего нового выяснить не удаётся, и даже связи Андрея Влацловича не выручают, хотя его ребята носятся как угорелые, успевают по архивам смотаться, лишний раз знакомства поднять...