Глаза зудят – рыдаю безостановочно, но выпиваю таблетки - и мне легчает, по крайней мере, проваливаюсь в пустоту. Часто ночами просыпаюсь в холодном поту. Выныриваю в реальность, а здесь встречает боль утраты. Порой сквозь помутнение слышу грубый шёпот. Знакомый, бархатный, настойчивый… Андрея. Как заклинание читает:

– Вставай, пора вернуться к жизни! Будь сильнее простых смертных! Забудь Вадима, он не был достоин тебя… Найдешь другого. Лучше! Будешь счастлива!.. Ведь ты не любила его… признайся хоть себе…

Меня возмущает сказанное, вводит в недоумение, но воспротивиться не могу… не хочу… Не вижу смысла… Сжимаю крепче в ладони перстень Вадима – его повесила на золотую цепочку, чтобы не потерять. Это всё, что осталось настолько родного и дорого мужу, чего могу касаться и носить настолько близко к сердцу. Принимаю лекарство и вновь успокаиваюсь – лучше не ругаться. Плевать! Это ничего не изменит и Вадима не вернёт. Вскоре смиряюсь, наступает апатия – пусть, что будет…

Вместо ответа на любые слова Зепара и Никитина без особого энтузиазма киваю, опускаю глаза – а что ещё могу? Я в плену по собственной дурости: меня шантажируют без видимых требований и удерживают насильно, без применения силы…

Глава 22.

Однажды открыв глаза, вижу Андрея – восседает с господской величественностью в кресле у балкона. Полуобнажён, серьёзен, задумчив. Расслабленные руки покоятся на подлокотниках. Смотрит на меня в упор и будто не дышит. Лицо, точно маска – непроницаемая, холодная, невозмутимая. Как же хотелось вскочить и врезать ему, чтобы хоть какая-то эмоция проступила. Чёрствый, надменный, непробиваемый циник. Бесчувственный ханжа, бесстрастная ледышка… с чёрным сердцем, не знающем, о любви и привязанности.

Но не осмеливаюсь – кто я такая, чтобы его осуждать?.. Прогнать? Не могу… Не знаю почему, но не могу. Язык не поворачивается… Да и наори опять – проигнорирует, как делал до этого. Остаться же одной – умру… Как ни крути, Зепар - единственный, кто со мной сейчас.

Частенько случается, некоторое время соображаю: где нахожусь? Как здесь очутилась? То в ресторане, то в кино, в машине, на приёме у Андрея Викторовича… Растерянно оглядываюсь, меня не трогает действительность - квело жую, бездумно смотрю, слушаю… Жизнь, продолжается против воли…

Прихожу в себя очередной раз. Помутневшим взглядом обвожу машину – знакомый джип. Пытаюсь сосредоточиться: куда еду – не получается. Мотаю головой и отворачиваюсь к окну. Опять куда-то везут. На работе, вроде, была… а, вероятно, домой.

– Как насчёт тренировки через боль? – вырывает из тягучих мыслей голос Андрея.

– Боль? – отстранённым эхом переспрашиваю и бесстрастно смотрю на Зепара.

Кхм… только сейчас замечаю, как сильно осунулся. Скулы заострились, от чего и без того чёткий контур лица, кажется точно вылепленным. Надбровные дуги ещё больше посуровели – выпирают точно навесные скалы. Огромные малахитовые глаза впали… Линия рта стала ещё жестче.

– Сильной, но отрезвляющей, - не глядя на дорогу, интересуется Андрей, круто повернув на светофоре.

– Какой… боли? – шепчу непонимающе. – Боли - боли… - уточняю нелепо, сама до конца не осознавая, что имею в виду.

– Боли через боль, чтобы потом, если случится подобное, ты уже была готова к Аду!

Милая шарада, вот только нет настроения её решать.

– Не уверена, - морщусь, но придаю голосу сдержанности.
– Хочу домой! – нервничаю и даже почему-то готова кричать от страха или выскочить из машины. Интуитивно кошусь на окно, ища пути отступления. Магазины, бутики, офисы. Знакомый район!.. О нет! Мы уже возле школы боевых искусств. Машина останавливается – сжимаю крепче сумочку, будто она может спасти.

– Никитин был прав! – Зепар с присущей ему невозмутимостью выключает зажигание, вытаскивает ключ и оборачивается. – Не стоило тебя Стасу доверять.

– Ты за меня волнуешься? – неуверенно предполагаю. Глупость, но в теле с «ничего» появляется сила, нагнетается радость. Еле удерживаюсь от улыбки. Везёт – губы отвыкли улыбаться. Неужели меня волнует отношение ко мне Зепара? Бред!.. Мне плевать… Чёрт! Вру даже себе. Меня волнует: безразлична или нет? Если второе, это бы объяснило, почему ругался с Вадимом. Столько времени потратил со дня смерти мужа. Шептал отвратительные вещи, заставляющие вернуться к реальности… Нежно убаюкивал… не бросал…

– Одного из лучших сотрудников чуть не потерял, - поясняет Андрей хмуро. – Думается, он тебя толком ничему не научил.

От неожиданно жёсткого ответа, расстраиваюсь и даже не знаю, что сказать. Скотина! Гад! Сволочь… Бесчувственный чурбан. А чего злюсь-то? Я ему никто. Он честен. Профессионален от «а» до «я». Постоянно даёт понять, что я не в его вкусе. Работа - и только! Чего нарываюсь? На что напрашиваюсь?.. Да и как смею? Вадим только погиб… Из-за меня, а я - пищащая тварь больше переживаю – думает ли обо мне Зепар не только как о своей работе? Моей низости нет предела! Приступ самобичевания пора прекращать, а то опять задумаюсь о самоубийстве.