Сказал им Пилат: что сделать мне Иисусу, которого называют Христос?

Сказали все: да будет распят на кресте.

Евангелие от Никодима.

Апокриф (9).

С умыслом предложивши вопрос, Пилат с гневом и негодованием услыхал об их добровольном выборе, а затем, обращаясь к ним с презрительной насмешкой, которая не послужила к пользе, но еще более раздражила мятежников, он прибавил: «Что же хотите, чтобы я сделал с тем, кого вы называете Царем Иудейским!» Они прервали его бешеным криком: «Распни, распни Его!»

Ф. Фаррар 2 . С. 421.

Итак, еще раз Пилат пытался спасти Его, предложив «народу» простить одного из двух: либо Иисуса Христа, либо разбойника и убийцу Варавву. Больших надежд на удачу у Пилата видимо не было, поскольку между «народом» и толпой, или чернью, разница не велика, и от них трудно ожидать справедливости или милосердия, толпа всегда лишь выполняет волю могущественного меньшинства. Неудивительно поэтому, что «первосвященники и старейшины возбудили народ простить Варавву, а Христа погубить». И сегодня еще та же секта превосходно умеет «убеждать» массы во всем, что ей угодно.

Д. Рид. С. 68.

Какого-то разбойника превратили наспех в живописного, популярного героя и противопоставили Христу. Поневоле узнаешь чернь наших городов и наши газетные сенсации.

Г. Честертон. С. 226.

Сегодня нам из собственного опыта хорошо известно, как легко организовать «стихийное народное возмущение», и крикам о Варавве не надо придавать большой значимости. Однако прокуратору ничего не оставалось делать.

Ч. Додд. С. 131.

Политические интриги лишали его рассудка и не давали возможности привести в исполнение его желания. Страх наказания за прошлые деяния заставлял его уклониться от пути справедливости.

Ф. Фаррар 2 . С. 420–421.

...В расчет бралось и то, что казнь народных героев могла бы привести к беспорядкам, а напряженная атмосфера праздника Пасхи с участием паломников была для этого весьма благоприятна. Иудейские бандиты, вероятно, захотят отомстить за смерть своего Вараввы, и тогда жестоковыйный иудейский народ узнает, что такое римский меч. В свою очередь ненавидимые первосвященники должны были опасаться, что праздник может привести к возмущению народа (см. Мф. 26.5). Но этого можно избежать, если сохранить жизнь Варавве.

Д. Флуссер. С. 168.

Пилат настаивал упорно, но с каждым разом слабее, потому что даже римский правитель, даже человек, знавший за собой менее преступлений, чем Пилат, не мог бы слышать без робости неистовых беснований восточной черни. «Какое же зло сделал вам Он? — твердил Пилат. — Я ничего достойного смерти не нашел в Нем. Итак, наказав Его — отпущу?» Но колебание было бесполезно. Оно выдавало только внутреннее, подавленное уже страхом состояние духа прокуратора, которое предоставляло иудеям возможность нагло требовать своего. Воздух постоянно оглашался усилившимися криками: смерть Ему, а отпусти нам Варавву. Распни! Распни!

Ф. Фаррар 2 . С. 421.

Нянчатся римляне с иудеями так, что этому трудно поверить: римских граждан казнят, по закону, за оскорбление той самой веры иудейской, которую считают просвещенные римляне «Иудейским суеверием», Judaica superstitio. А иудеи, чем больше с ними нянчатся, тем хуже наглеют. Римских наместников доводят до такого отчаяния, что те сослепа бьют по ком и по чем попало. Кажется, нечто подобное произошло и с Пилатом.

Д. Мережковский. С. 554.

...Напрасно языческие воины обращались к состраданию еврейских священников; ни одно сердце не забилось ответной жалостью, ни один голос не прервал однообразных криков «распни Его», — этого завывающего припева дикой «литургии смерти».

Ф. Фаррар 2 . С. 423.

...И Пилат был принужден отпустить Иисуса Варавву.

Э. Ренан. С. 283.

Вот первая судейская ошибка и первая незаконная уступка со стороны Пилата злобе врагов Иисуса, за которой, как по наклонной плоскости, по мере настойчивости первосвященников последовали и другие, еще большие уступки…

Путь Христов. С. 331.

Уступив буре, Пилат отпустил Варавву, а Иисуса предал на бичевание, — слово, которое показывает, что употреблялись не розги (тем более что Пилат не имел ликторов), но орудие вроде кнута.

Ф. Фаррар 2 . С. 424.

Плеть, так называемый «флагрум», состояла из основательной рукоятки, к которой были прикреплены кожаные ремни разной длины с вплетенными в них острыми зазубренными кусками костей и свинца.